Сделка - Лисса Джонс

class="p1">– Василиса… – Низкий выдох-полустон отдается вибрацией в горле. Ощущение от близости обрушивается волной горячего цунами, когда его руки ложатся на мои ягодицы и с силой сжимают. Когда он скользит языком в мой рот, не встречая ни сопротивления, ни удивления, – я лишь запрокидываю голову приоткрываю губы шире, впуская, млея от терпкого вкуса мужчины.

Жадно сплетаются языки, Витя не дает отстраниться ни на миллиметр, крепко прижав к себе. Толкается бедрами в мое тело. Сердце пускается в галоп, нежность уступает место чему-то головокружительно сильному.

Безудержному.

Он почти въедается в губы, а я отвечаю с такой же страстью, но мало-мало-мало, как же чертовски мало.

– Ты… п-пожалуйста, – в перерыве между скольжениями, покусываниями, ласками выдох-всхлип срывается в его рот.

Разрывая на миг поцелуй, но не давая возможности прийти в себя, он быстро наматывает волосы на ладонь, тянет вниз. Голова запрокидывается сильно назад, кожа на шее натягивается; Витя впивается новым голодным поцелуем.

Неконтролируемый, невыносимый жар от скольжения языка в мой рот. От упирающегося в живот члена и несильных, но каких-то очень чувственных движений его бедер. От ставших собственническими рук.

С трудом расстегиваю первые пуговицы на рубашке – подушечки покалывает от желания коснуться его.

Водолазку Витя дергает наверх – не снимает, но теперь ткань не заправлена в джинсы. И в этот момент задницей упираюсь во что-то твердое.

Его ладони обжигают кожу на талии. Ноги на миг отрываются от пола – я быстро скидываю туфли.

– Ой! – Удивленный выдох в его плечо.

Одна рука – на мужском плече. Другая – на лаковой столешнице. Жалобный скрип старого стола.

Что-то под ладонью. Пустая банка катится по столу.

Грохот.

Как же плевать.

Мои ладони ложатся на разгоряченную татуированную кожу груди.

Глава 32

Виктор

От чувственно отзывающейся на каждое действие девушки едва не рычу, едва не бросаю ее на стол, а она отвечает соблазнительно жадно. До хруста в шее запрокидывает голову назад, открывается, встречает со сметающей все сомнения честностью первого желания.

Стройные ноги обнимают торс, в голове одна за одной мелькают картинки Василисы, заходящейся вдохами-выдохами подо мной и на мне. Или прижатой к столу, стене, шкафам. Сладко-свежий аромат дурманит мозг, горячая потребность оказаться внутри вяжет вены в крепкие узлы, сгущает кровь, гонит ее потоки к ноющему члену. Болезненный стояк.

Василиса вырывает полы рубашки из брюк. Торопливо, заплетаясь в собственных пальцах, расстегивает последние пуговицы. И как-то по-особенному нежно, трогательно ведет ладонями по груди и плечам – готов вжиматься в эти руки, требуя еще и еще.

Ее стон. А в груди все рвет и мечет, отзывается, словно на команду умелого дрессировщика.

И все, что еще сдерживает – проклятый страх, корнями вросший в душу. Страх того, что утром она пожалеет. Пожалеет о том, что ее первый раз произошел в пыльном клоповнике из-за неподдающегося контролю порыва.

Меньше всего на свете я желал бы разочаровать ее. Восхищение, что каждый раз плескалось на дне зеленых глаз, незаметно стало чертовой потребностью. Одним из тех крючков, на которые клюнул. Да черт! Ее открытость, честность, оголенные эмоции, упрямство, сладость и нежность – все в ней создано для меня.

Снова и снова целую. Висок, щеку, скулу с синяком, подбородок, губы и шею – каждый миллиметр кожи. Скольжу по спине и бокам, останавливаясь у границ то джинс, то лифчика. Не перешагиваю их. Ее влажные ладони опускаются с груди к животу, пальцы очерчивают пресс, отчего мышцы напрягаются. Член дергается, и я почти со злостью рывком вжимаю Василису в собственное тело. Из последних сил заставляю себя оторваться от ее рта. Иначе все закончится поревом на хлипком столе или протертом старом кресле.

Надо, бл*, притормозить.

Потому что наконец-то снова хочется по-человечески. Впервые за пять лет.

Её пальцы уже ложатся на пряжку ремня. Хватаю запястья. С силой сжимаю в кулаке ее руки. Закрываю глаза.

– Почему… ты?.. – Она сглатывает. Голос дрожит и дерет её горло. Каждый короткий вдох у моего рта провоцирует на продолжение. – Что-то не так? Со мной?

Довел девчонку.

Нет, я планировал что-то такое, но не планировал трахаться именно здесь. Вообще не ожидал, что она настолько горячая.

Пульсация от неудовлетворенного желания в животе. В мозгах. Скрученное напряжение, вырывающееся из груди шумным выдохом.

Открываю глаза. Встречаюсь с её – почти чёрными. У самого дыхание ни к черту, сам хватаю воздух короткими глотками, голос хрипит в глотке, а Василиса и вовсе дрожит в моих руках. Господи, мы несемся друг к другу со скоростью экспресса.

Втянув побольше воздуха в легкие, пытаюсь успокоить взбесившуюся кровь.

– Давай-ка… снизим градусы. – Отпускаю ее руки, нежно дотрагиваюсь до синяка на скуле костяшками пальцев. – Для первого раза…

– Ну почему? – Бедра еще сильнее сжимают меня. Глаза блестят ярче звезд даже в темноте. – Если дело в Кае… Если тебе неприятно… у нас ничего… совсем ничего не было!

Если дело в Кае.

От ее слов сжимается сердце.

Мягко касаюсь раскрасневшейся щеки губами. Уголка ее губ. Ловлю тепло беззвучного выдоха. Да бл*! Я же не это собирался сделать. Снова отстраняюсь на несколько сантиметров.

– Во-первых, – одной ладонью придерживаю ее поясницу, пальцами другой обхватываю подбородок, – не говори глупости. Даже если бы и было, я бы не… Это ни на что не влияет, ясно? Во-вторых…

Облизнув пересохшие губы, Василиса делает глубокий вдох и выпаливает:

– У меня вообще ни с кем еще!

– Я знаю. – Пальцы с подбородка скользят выше, очерчивая овал лица. Указательным легко стучу пару раз по виску и улыбаюсь.

– Подумай, Василиса. Ты уверена, что хочешь сейчас? Здесь? Только думай головой. Всегда.

И тут же пальцами пробегаюсь по шее и ключицам, к груди, к ложбинке под водолазкой, не касаясь манящих полушарий. К сердцу.

– Чтобы не происходило здесь. – Слежу за собственной рукой на ее теле. А она задерживает дыхание.

– И здесь. – Мои пальцы опускаются ниже. Бегут по дрожащему животу, останавливаясь у пуговицы на джинсах. Поддевают пояс.

Сглатываю вязкую слюну, чувствуя, как сильно ей хочется свести ноги, как бедра дрожат. Дыхание возвращается к сбитому ритму. Пальцы сводит от желания расстегнуть чертову молнию, скользнуть под белье, поиметь её хотя бы рукой и сорвать с искусанных губ настоящий стон. Но заставляю себя если не убрать руку, то вернуть взгляд к ее глазам.

– Это все – мимолётное. Все чувства – переменная. Помнишь? – Закрываю глаза и прижимаюсь взмокшим лбом к ее лбу, трусь. – Вот тут. Самые здравые решения. В голове, Василиса.

Девичьи ладони