История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

им в наследство «тысячи» армии, сохраняя при этом принципы их организации. Этот процесс набрал свою силу после смерти Чингисхана и начала нового этапа монгольских завоеваний. Новые «тысячи» формировались из воинов-кочевников, в основном тюрков, которые оказались предоставлены сами себе после военного разгрома их племенных объединений. Важно отметить, что такие военные единицы могли существовать только там, где были условия для кочевого образа жизни, потому что в таком случае не было необходимости содержать армию. В результате «тысячи» монгольской армии занимали обширные степные пространства, откуда они могли осуществлять военный контроль над зависимыми от Монгольской империи оседлыми территориями.

В то же время «тысячи» оказывались в полном распоряжении тысячников, что с учётом огромных расстояний в империи и удалённости отдельных подразделений от политического центра создавало проблему контроля над ними. По сути дела, вся Монгольская империя на первом этапе своего существования была одним большим личным улусом Чингисхана. Однако по мере увеличения численности входивших в его состав «тысяч» и территории, на которой они располагались, вопрос обеспечения управления ими наверняка стал весьма актуален.

Дело в том, что «тысяча» при всей её искусственности всё равно была самодостаточной организационной единицей. Она отдавалась в полное распоряжение тысячнику, который был для своей «тысячи» военным вождём, действовавшим в интересах империи в целом. С другой стороны, функции военного вождя были очень близки к функциям вождя племенного, а «тысяча» в организационном плане всё равно продолжала стремиться к племенной организации. Поэтому, несмотря на все жёсткие законы империи, через «тысячи» нельзя было полностью уйти от традиционной племенной организации кочевого общества. Более того, после смерти основателя империи его сподвижники вполне могли приобрести самостоятельные политические амбиции. В связи с тем, что у них находился контроль над отдельными подразделениями монгольской армии. К тому же эти войска были разбросаны по огромному пространству.

Выход из ситуации был найден в системе улусов. Новые улусы были точной копией большого улуса — Монгольской империи — и возглавлялись родственниками и потомками Чингисхана. Тогда же был сформулирован главный принцип политического устройства, своего рода системное требование, которое просуществовало вплоть до XIX века. Требование гласило, что во главе улуса может быть только чингизид.

В свою очередь, «тысячи» стали составной частью улуса. Первыми новыми улусами можно считать улусы четырёх сыновей Чингисхана. Каждый из них получил в своё распоряжение определённое количество «тысяч». Свои улусы получили и ближайшие родственники Чингисхана. В то же время улусы ещё не представляли из себя устойчивой организационной структуры. Их состав менялся в зависимости от текущих политических задач, стоящих перед империей. Поэтому, по большому счёту, указание Рашид ад-дина о том, что Чингисхан передал те или иные «тысячи» в распоряжение того или иного из своих сыновей, справедливо для конкретного периода времени.

Впоследствии в империи могли образовываться новые улусы для решения каких-либо политических задач — например, для похода на Багдад был организован улус Хулагу. С другой стороны, улусы могли расформировываться в случае нелояльности их владельца, именно так развивались события с улусами Чагатая и Угедея после прихода к власти Мункэ, потомка Тулуя. Важно другое — улусы чингизидов на длительную перспективу становятся основой организации кочевого населения степной Евразии. Улусы, состоящие из «тысяч», пришли на смену старой племенной организации. Таким образом, из степей Евразии исчезли названия и организация прежних тюрко- и монголоязычных племён. В дальнейшей истории больше не фигурируют найманы, кереиты, меркиты, кипчаки, канглы и многие другие. На их место пришли улусы чингизидов, и их деятельность составила основу монгольской традиции управления.

Чингисхану и его наследникам с помощью новой политической структуры удалось уйти от традиционной племенной организации и снизить тем самым риск племенного сепаратизма. Однако тот факт, что именно семья Чингисхана стала центром вновь созданной империи, нёс в себе и огромный разрушительный потенциал. Фактически племенные отношения в рамках государства были заменены отношениями семейными. Если раньше основным субъектом политических отношений в кочевом обществе было племя на разных уровнях его организации, то теперь такими субъектами стали возглавляемые чингизидами улусы. Соответственно, начало борьбы интересов различных семей было только вопросом времени. Пытаясь уйти от племенной раздробленности, в итоге империя пришла к расколу по семейному признаку.

Уже действия второго кагана Угедея вызывали определённое недовольство представителей других крупных семей чингизидов. Так, например, Угедей по своему желанию отдал своему сыну Кутану три «тысячи» из тех войск, которые принадлежали улусу его умершего брата Тулуя. Весьма показательны слова тысячников из улуса сыновей Тулуя, которые приводит Рашид ад-дин: «Это войско сулдусов и сунитов принадлежит нам, ныне же Угедей-каан отдаёт его своему сыну Кутану. Раз Чингизхан дал нашей орде долю, то почему мы её оставим другому»[332]. В ответ вдова Тулуя заявила: «Мы тоже ведь принадлежим каану»[333]. Второе поколение чингизидов, в которое входили дети основателя империи и его ближайшие родственники, ещё придерживалось общих правил игры, установленных Чингисханом. Но уже третье поколение — внуков, признавая действующие правила, тем не менее начало процесс раздела общего наследства. При четвёртом поколении — правнуков Чингисхана империя распалась на отдельные улусы, сохранив тем не менее все принципы организации.

Самый поразительный факт как раз и заключается в живучести монгольской традиции управления. Везде, где существовали монгольские улусы, были сохранены основы политического устройства первоначальной Монгольской империи. По большому счёту, искусственное воздействие на традиционные кочевые общества Евразии, осуществлённое насильственным путём, оказалось настолько мощным, что прошло сравнительно много времени, прежде чем из-под обломков монгольской традиции управления появились новые племенные структуры.

И всё же представители семьи Чингисхана ещё долго занимали особое место в системе политических отношений различных кочевых сообществ, даже после того как монгольская традиция управления была окончательно разрушена. С принадлежностью к этой семье во многом была связана легитимность осуществления власти. В Монголии этот период закончился в 1635 году с гибелью последнего чингизида — хана чахаров Лигдэн-хана. В Казахстане — с 1860-х годов, с момента проведения правительством Российской империи административной реформы. В её результате было ликвидировано влияние в казахском обществе местных чингизидов из рода торе, прослойки ак-суйек («белая кость»).

Таким образом, в процессе создания Монгольской империи основные изменения происходили в кочевых обществах. Перемены в структуре их организации позволили объединить в рамках одного государства всех кочевников Евразии и использовать весь их колоссальный военный потенциал. Именно это стало главной причиной грандиозных военных успехов Чингисхана и его потомков. В то же время завоевание развитых государств с оседлым населением не имело таких масштабных организационных последствий.

В частности, завоевание монголами