Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

— Что ж, — заговорил Сфорца после недолгого молчания, — если при таких обстоятельствах король решит меня перекупить, то, боюсь, после взрыва крепости Око короля он совсем потерял дальновидность.

Кондотьер редко позволял себе шутки, но в этот раз удержаться не смог. Сначала он подумывал сказать что-то вроде «теперь Однорукий стал ещё и Одноглазым», но этот вариант звучал несколько изящнее.

Принцесса, услышав перевод, прикрыла улыбку рукой, патриарх Хельдерик скрипуче усмехнулся по-стариковски. Но важнее было, что Юргент Драйберг захохотал в голос. Сфорца достиг своей цели и расположил чопорного банкира к себе.

Дальнейшие переговоры прошли как по маслу, хоть и говорили о не столь интересных вещах, вроде снабжения войска с Перекрёстка и плана выплаты долга короны после того, как принцесса взойдёт на престол.

Драйберг упомянул также о натянутых отношениях короны с богатыми семьями верхнего города и об огромном количестве беженцев. В основном городской бедноты, выгнанной из столицы, чтобы не тратить запасы попусту. Кто-то из них добрался до Перекрёстка, но многие остались в предместьях. Принцесса погрустнела и покачала головой, Сфорца же, как настоящий командир, рассматривал ситуацию с точки зрения возможностей.

— Мы найдём, чем их занять, — сказал он, — в лагере немало работы а они не хотят умереть с голода.

Когда переводчица передала слова кондотьера, принцесса взглянула на него с уважением. Сфорца улыбнулся про себя. Это будет полезно, когда всё закончится.

* * *

Этим вечером у одной из лагерных палаток собралась весьма разношёрстная компания. Объединяло их лишь одно: все они были рыцарями.

Сира Таринора Пепельного почти перестало передёргивать, когда к нему так обращались, хоть он по-прежнему считал себя больше наёмником, чем рыцарем. Рядом с сиром Дэйном Кавигером, задумчиво шевелившим костёр палочкой, сидел чуть захмелевший сир Робин Рикер с деревянным кубком в руке.

— Не наговаривай на себя, Дэйн. Ты стал куда лучше, чем когда впервые взял меч в левую руку.

— Это случилось куда раньше, чем ты думаешь, Таринор, — ответил тот. — Ещё в детстве. Ох и влетело мне тогда от старого Колдена…

— И всё же он научил тебя славно махать мечом, — заметил сир Робин и поднял кубок. — В годы восстания ты прорубил им путь аж на самый верх королевской гвардии. Выпьем за сира Колдена!

— Сира? — усмехнулся Дэйн. — Нет, рыцарем он не был. Обычный вояка на службе Кавигеров. Кажется, сын мельника, но навоеваться успел вдоволь. И мечом владел так, будто родился с ним в руке. Потому-то отец и отдал меня ему на попечение. А когда я начинал лениться, старый Колден показывал на своё лицо и спрашивал: «хочешь так же?»

— Что ж у него такого было с лицом? — спросил Таринор.

— Здоровенный шрам, от глаза до края губы наискосок. Нос перерублен пополам. Я как-то спросил, откуда у него такая красота взялась. «Отвлёкся в бою, — ответил он. — Один единственный чёртов раз.»

— В таком случае постарайся не отвлекаться, а то будешь как он, — усмехнулся сир Робин, отпил из кубка и указал на собственный обрубок уха. — Или как я. Но сир Таринор прав. Владеешь мечом ты неплохо как для левой руки.

— Ты, помнится, обмолвился, что это тебя Фолтрейн так украсил? — спросил Таринор. — Повздорили?

— С этим хмырём кто только не вздорил, — с горечью ответил сир Робин. — Но до такого не доходило. Нет, то был турнир за звание командующего гвардией. Хотя, если спросите меня, то это была бойня. Ничем не лучше пьяной драки в сельском кабаке, когда каждый похватал, что под руку пришлось: кто топор, кто кочергу, а кто ножку от табуретки. Свободный выбор оружия — где это видано? Да и судейство… Когда Гильям стащил с меня шлем, я ждал звука горна, ждал, что бой остановят. Но вместо этого мне отрубили ухо!

— Фолтрейн, я смотрю, себе не изменяет, — мрачно усмехнулся Таринор.

— Но ему и на горн было плевать! Гильям остановился, только когда его окликнул сам король. Ну уж к чёрту такие турниры… Когда казнили сира Гримуальда Гвила, я ещё сомневался. Да, его и объявили изменником и шпионом, да, лишили титула, но всё же заливать в ухо расплавленный свинец — это чудовищно…

— Так вот как его казнили, — проговорил Дэйн. — Мы с принцессой как раз покинули замок в этот день. Я договорился с сиром Хассером, мол, проведу со стражей тренировку в его присутствии. Он не возражал, не хотел смотреть на казнь брата.

— Да, на Хассере в тот день лица не было, — согласился сир Робин. — Но для меня последней каплей стал именно турнир. Там безумие короля стало очевидным. Он ведь потом ещё и судилище устроил. Гильям схватился с ригенским магом. Ещё фамилия такая мудрёная… Эйш… Эрш…

— Эльдштерн? — предположил Таринор.

— Точно. И звали, кажется, Альбрехт. Ну, Фолтрейн его и убил. Прямо на глазах внучки, Рии. Подружки вашего мага. Благо ей тоже сбежать удалось, отчаянная девчонка…

— Кстати об отчаянных девчонках, — проговорил Таринор, заметив озирающуюся светловолосую девушку, что бродила среди костров и палаток. Он прищурился от лучей закатного солнца и пригляделся: — Равена? Ты?

Девушка обернулась на голос и быстро зашагала к костру.

— Я как раз вас искала, — сказала она. — Хотела обсудить, чем могут помочь мои люди во время осады…

— Успеем ещё, — махнул рукой наёмник. — Лучше присядь к нам. Мы тут как раз рыцарями собрались. Вот сир Дэйн Кавигер и сир Робин…

— Робин Рикер, — перебил рыцарь, — сын Рольфа Рикера и племянник Осмунда Рикера, лорда Зелёного глаза.

Он поднялся на ноги и поцеловал руку девушки, заставив её смутиться.

— А это Равена Даск, — продолжил наёмник. — Тоже посвящённый рыцарь. Прошу любить и жаловать.

Таринор и Дэйн подвинулись в стороны, и Равена устроилась между ними.

— Так это вы та самая Дева-ворон? — усмехнулся сир Робин. — Вы с сиром Таринором вызволили меня из той деревушки. Правда, после того, как ваши люди устроили там резню…

— Они за это поплатились, — холодно ответила девушка. — Я лично предала их мечу.

— Скверно, что вам попались такие мерзавцы. Но славно, что умеете драться. Кто вас научил?

— Отец. Он меня и посвятил в