Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

мятежа. Это отмечали все, – от адмирала Чухнина, до последнего комитетчика, протирающего казенные штаны в казармах в ходе бесконечных диспутов… Участники восстания вспоминают, что если бы за миноносцем, на котором совершал свой триумфальный заплыв с музыкальным сопровождением «товарищ» Шмидт, шел катер с вооруженным караулом, как это было при захвате транспорта «Прут», то была бы достаточно большая вероятность захвата кораблей, с силовым вовлечением команд в мятежный процесс, но этого не произошло. В ответ на подобные предложения Шмидт заявил: «Когда завтра утром команды судов узнают, что я на «Очакове», то они сами добровольно к нам присоединятся!». Более того, по отдельным свидетельствам участников событий, Шмидт говорил о том, что достаточно будет одного его слова и эскадра присоединится к восстанию. Удивляться таким заявлениям не приходится, вспомнив в каком состоянии «товарищ» Шмидт прибыл на «Очаков».

* * *

Немного придя в себя, Шмидт отправился на стоявший в отдалении от остальных кораблей эскадры небоеспособный броненосец "Святой Пантелеймон". Высадившись на «Пантелеймоне», Шмидт выступил с речью, снова, нагло обманул матросов, что с ним не только Бог, но и царь (!?), да и весь народ, а против только подлецы-министры: «Товарищи, с нами Бог, с нами царь, с нами весь русский народ! А вы с кем, с министрами? Не время ли опомниться?» Разумеется, что верившие в Бога и почитавшие царя, матросы, тут же закричали: «И мы с вами!» Команды на «Пантелеймоне» почти не было, а потому боевая рота очаковцев во главе с неким Захарием Циомой осуществила около полудня беспрепятственный захват броненосца. По существу, очаковцы просто высадились на броненосец и подняли флаг.

Кроме этого еще утром с плавучей тюрьмы «Прут» были освобождены пара десятков арестованных матросов-потемкинцев. Это действо Шмидт тоже обставил с максимальной театральностью. Для этого он перешел с «Очакова» на миноносец «Свирепый» и под звуки марша «Под двуглавым орлом» направился в Килен-бухту – освобождать арестованных на транспорте «Прут», что и свершилось под крики «Ура!» и «Преображенский марш». Толку, правда, от них не было никакого и вскоре они дали деру.

Из воспоминаний Евгения Шмидта: "Отца и потемкинцев команда встретила продолжительными овациями. Вид у потемкинцев был довольно жалкий бледный, истощенный, забитый. Они, вероятно, чувствовали себя дико; поминутно кланялись и просили «землячков» отпустить их на берег «до начальства». Их просьбу скоро исполнили; на двух номерных миноносцах освобожденных «героев» высадили на пристань Минной бухты, откуда они явились добровольно к генералу Неплюеву. Своим поступком потемкинцы значительно облегчили свою участь, ибо не могли же судьи не принять во внимание такой «лояльности» и не сбавить наказание на несколько степеней…"

Несмотря на крики и марши, исход противостояния становился очевидным все до одного боевые корабли Черноморского флота остались верны присяге. Но, судя по всему, впавший в истерию Шмидт уже к этому времени потерял всякое чувство реальности.

Из доклада жандармского ротмистра Васильева: "15 числа определилось, что крепостная артиллерия, за исключением нескольких десятков людей, верна долгу службы: второй ее батальон присягнул, что будет стрелять; стали приспособлять к бою береговые батареи. На броненосце «Ростислав» 6 раз поднимался красный флаг – знак принадлежности к революционному движению, и 6 раз команда его спускала и рвала в клочки на глазах команд «Очакова» и «Пантелеймона» (бывший броненосец «Потемкин») и контрминоносца и трех номерных миноносок, на мачтах коих с утра развевался красный флаг. Прибывший в бухту пассажирский пароход «Пушкин» был остановлен «Очаковым» и осмотрен, ибо ожидали, что на нем едут войска. Из воспоминаний Вороницына следует, что, опасаясь обстрела «Очакова» кораблями и батареями крепости, Шмидт хотел задержать пароход с пассажирами из Одессы у борта крейсера, используя их в качестве заложников, но потом отменил свое решение. В это же время везде заговорили о только что уволенном от службы за произнесение речей на похоронах лиц, убитых 18 октября у здания севастопольской тюрьмы, лейтенанте Шмидте, который стал во главе возмутившихся кораблей, объявив себя командующим Черноморским флотом, выпустил представляемое при сем объявление за своей подписью и начал объезжать эскадру, твердо уверенный в успехе дела; он знал, что еще накануне было приказано вице-адмиралом Чухниным обезоружить все броненосцы, вынуть на судах из орудий каморные кольца и свести в порт на хранение, и что флот против вооруженного «Очакова» бессилен. Но ему не донесли, что в ночь на 15-е оружие и кольца были возвращены на корабли. После церемонии поднятия красного флага на «Очакове» и сигнала: «Командую флотом. Шмидт», такие же флаги были подняты и на остальных трех миноносцах, захваченных мятежниками.

На миноносце, под звуки музыки, Шмидт объезжал эскадру, но не все суда встречали его приветствиями. Оркестр на «Очакове» непрерывно играл «Боже, царя храни», чем, в связи с подъемом красного флага, Шмидт рассчитывал привлечь на свою сторону остальные суда эскадры, но надежды Шмидта не оправдались. Суда эскадры отнеслись безразлично к его манифестации. Видя, что на других судах не понимают красного флага, Шмидт перешел на контрминоносец «Свирепый» и при звуках игравшего на нем оркестра и криках «ура» прошел вдоль всей линии судов эскадры, причем, Шмидт, стоя на мостике, при проходе мимо судов, кричал, чтобы суда к нему присоединились, потому, что с ним бог, царь и весь народ русский. Однако, от судов эскадры ответа не последовало, только с броненосца «Пантелеймон» последовали слабые крики «ура». Пройдя всю линию судов эскадры, Шмидт пересел на подошедший к «Свирепому» с вооруженной командой катер «Смелый» и пристал к борту транспорта «Прут». Поднявшись по трапу со следовавшими с ним вооруженными людьми, Шмидт объявил встретившему его старшему офицеру «Прута» лейтенанту Викорсту, что он прибыл освободить содержащихся на «Пруте» арестованных по делу о бунте на бывшем броненосце «Князь Потемкин-Таврический» и вслед за этим арестовал старшего офицера, караульного начальника, дежурного по караулам и вахтенного начальника, приказал мятежникам освободить заключенных. Освободить заключенных так легко мятежникам удалось по той причине, что как офицеры, так и нижние чины караула на «Пруте» приняли прибывших со Шмидтом людей за ожидавшийся ими сменный караул, так как именно на «Смелом» караул доставляется обыкновенно на «Прут». Освобожденные заключенные вместе с арестованными Шмидтом офицерами «Прута» были доставлены на «Очаков», где их встретили криками «ура». В это время ничего не знавший о произошедшем, командир «Прута» капитан 1 ранга Радецкий приехал на «Прут» вместе с подполковником Поповым, лейтенантом Гарновским и врачом надворным советником Федотовым. Едва они поднялись на транспорт, как тотчас же были арестованы мятежниками и отвезены на «Очаков». У трапа офицеры были встречены кондуктором Частником и, после обезоруживания, по указанию Частника, рассажены по каютам под охрану часовых. Шмидт