Правосудие в современной России. Том 1 - Екатерина Владимировна Михайлова

class="p1">Несмотря на то, что принцип гласности представлен широким кругом гарантий процессуального и организационного характера, существует ряд проблем, осложняющих его реализацию в контексте использования информационных технологий. В литературе встречается мнение, согласно которому законодательство должно быть масштабно изменено в связи с цифровизацией правосудия. Например, М.Л. Поздняков полагает, что принципа гласности судопроизводства в существующем варианте правового регулирования недостаточно. Необходимо разработать и принять федеральный закон, посвященный открытости правосудия[552].

Наряду с этим, в части правового регламентирования аудиопротоколирования судебного заседания отмечается отсутствие норм, касающихся транспортировки записей на цифровые носители, их хранения и опубликования с целью исключения фактов утраты аудиопротоколов, внесения в них изменений, а также повышения прозрачности судебной деятельности[553]. Следует отметить, что такая мера в случае ее введения будет иметь побочный эффект в виде распространения информации, полученной в ходе судебного разбирательства. Как правильно пишут А.В. Ахмедов и М.П. Таймасханов, воплощение в жизнь начала гласности должно происходить в координатах разумного баланса с обеспечением безопасности лиц, осуществляющих правосудие, а также неприкосновенностью частной жизни участников процесса[554].

Цифровая трансформация правосудия затронула еще один важный принцип цивилистического процесса — принцип государственного языка судопроизводства. Он наиболее консервативен с точки зрения механизма правового регулирования участия переводчика в судебном заседании и перевода документов в условиях цифровизации правосудия. Недостатки соответствующего регулирования в части применения означенного постулата начинают проявляться с момента электронного обращения в суд заинтересованного лица. Так, В.Г. Голубцов замечает, что положения ГПК РФ и КАС РФ предполагают, что судопроизводство может вестись на государственном языке республики, которая входит в состав Российской Федерации и на территории которой находится надлежащий суд[555].

Действительно, если предположить, что программной проверке при применении машинописного права подлежит исковое заявление, составленное на национальном языке, то софт автоматизированных информационных систем судов должен содержать приблизительно 277 языков и диалектов согласно данным Минобрнауки РФ[556].

Проблема реализации принципа государственного языка судопроизводства не сводится к осуществлению права на обращение в суд. Д.Х. Валеев, А.Г. Нуриев и Р.В. Шакирьянов поднимают вопрос о возможности составления итогового судебного акта на языке республики РФ. В результате проведенного анализа авторы приходят к выводу о том, что правило, закрепленное в ч. 3 ст. 12 КАС РФ о том, что «решение суда излагается на русском языке, а при ходатайстве стороны переводится на язык, использовавшийся в ходе судебного разбирательства», должно применяться в качестве аналогии в гражданском судопроизводстве. Для практического использования данного положения предлагается создать при управлении Судебного департамента субъекта РФ центры по переводу судебных актов. Гарантией реализации принципа государственного языка судопроизводства в рамках электронного правосудия должно стать создание опции, позволяющей размещать тексты судебных актов на двух языках в автоматизированных информационных системах судов[557].

Наличествующие нормы процессуального закона никак не отражают применение информационных технологий в деятельности переводчика и особенности его участия в судебных заседаниях с использованием видео-конференц-связи, веб-конференции, трансляции. Не урегулирован порядок установления квалификации удаленного переводчика, требования по нахождению его в помещении суда с лицом, которое нуждается в переводе его объяснений, либо в помещении органа правосудия, рассматривающего дело.

Кроме того, в законодательной регламентации нуждается возможность использования программ-переводчиков для документов, которые представляются в суд лицами, участвующими в деле. Это значительно облегчит и удешевит процедуру перевода при условии участия в деле переводчика для удостоверения правильности машинописного текста на другом языке.

Возможность выражения собственной позиции на государственном или на национальном языке тесно связано с принципом состязательности. Использование информационных технологий, безусловно, расширяет пределы состязательности, но синхронно инициирует ограничения, вызванные техническими причинами. «Ограничение состязательности можно наблюдать в случае представления в суд в электронном виде лишь копий письменных доказательств, — пишет А.В. Чекмарева. — При направлении электронных образов документов суд после возбуждения производства по делу может потребовать представления подлинников таких доказательств только в некоторых случаях, например, если нельзя разрешить дело без подлинников документов или обстоятельства подлежат подтверждению только такими документами (например, векселем); представленные копии одного и того же документа различны по своему содержанию; у судьи возникли основанные на материалах дела сомнения в достоверности представленных доказательств и/или вопрос об их достоверности вынесен на обсуждение лиц, участвующих в деле»[558].

Дистанционное участие в процессе выступает достойной альтернативой судебному поручению. Посредством видео-конференц-связи и веб-конференции в судебном заседании могут выступить свидетели, проживающие в другом населенном пункте. Удаленное участие в судебном процессе расширяет пространственные границы и позволяет заслушать показания лиц, находящихся за рубежом[559]. Однако, как справедливо подчеркивает М.А. Фокина, при использовании систем видео-конференц-связи могут быть исследованы далеко не все средства доказывания. Как правило, заслушиваются объяснения лиц, участвующих в деле (ст. 81 АПК РФ), свидетельские показания (ст. 88 АПК РФ), пояснения эксперта по его заключению и ответы на дополнительные вопросы (ч. 3 ст. 86 АПК РФ)[560].

Стало быть, действие принципа состязательности под воздействием цифровизации правосудия усилилось новыми процессуальными гарантиями, такими как представление в суд электронных документов и электронных образов документов, дистанционное участие в судебном процессе сторон, свидетелей, экспертов, специалистов. Одновременно сформировались повышенные требования к доказательствам с точки зрения их допустимости и достоверности, а также способа представления суду, а также техническим и юридическим возможностям непосредственного исследования судом доказательств, представленных в электронном виде. Необходимым фактором соблюдения принципов состязательности и непосредственности выступает «прямой контакт» судьи в процессе исследования доказательств[561].

В ракурсе сказанного, следует отметить, что удаленный формат особенно влияет на реализацию начала непосредственности, поскольку при участии посредством видеоконференции, сторона вправе ссылаться на те доказательства, которые были приобщены к материалам дела ранее. Новые доказательства могут быть направлены удаленным участником по почте до судебного заседания в надлежаще заверенном виде. Если это не было сделано, то такой участник не вправе ходатайствовать перед судом о приобщении доказательств, поскольку суд, сопровождающий видеоконференцию, но не рассматривающий дело по существу, не наделен полномочиями по принятию данных доказательств и проверке их подлинности.

Непосредственность при исследовании доказательств искажается и тогда, когда стороны представляют суду «электронные» доказательства, прямо не предусмотренные законом (например, скриншоты экранов мобильных устройств, интернет-страниц и др.). Достоверность их содержания находится под сомнением из-за легкой изменяемости и отсутствия у суда технической возможности установления первоначального содержания доказательства. Кроме того, скриншоты могут отражать наличие аудиозаписей, видеофайлов, фотографий, иного контента, непосредственное исследование которых для суда затруднительно. Если предположить, что последний будет изучать подобные доказательства посредством мобильного устройства одной из сторон (просматривать, прослушивать, читать, сравнивать), то это приведет к нарушению принципа процессуального равенства и состязательности, поскольку вторая сторона также может представить собственное мобильное устройство суду. Отсутствие надлежащего правового регулирования исследование доказательств такого рода препятствует использованию электронных доказательств с учетом