Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914—1920 гг. В 2-х кн.— Кн. 2. - Георгий Николаевич Михайловский

Здесь сказалась разница между двумя крупными людьми, по-разному душевно скроенными и по-разному относившимися к антибольшевистскому движению. Для Новгородцева борьба с большевизмом была лишь страницей борьбы идеализма с материализмом, страницей, запечатлённой в его некрологе, а для Гримма — политическим эпизодом, страницей из истории революционных движений, которую он лично не собирался обагрять своею кровью, считая свою личность выше минутных политических страстей. Новгородцев не мог «сменить вехи», так как в «идеалистических вехах» была вся его жизнь. Гримм нисколько не поразил своим «сменовеховством» всех знавших его в период ростовского ОСВАГа — его детища, так как для него «вехи» были лишь карьерными этапами в жизни.

Как и многое другое в деникинское время, следовало переставить этих людей: Новгородцева поставить во главе ОСВАГа, где тот мог бы развернуть свои организаторские таланты и поднять идеологическую борьбу с большевизмом на должную высоту, а Гримму предоставить заведование высшими учебными заведениями, где его блестящая личность оживила бы академическую среду. Между тем сочетание снисходительного к человеческим слабостям (потому что и сам он был их не лишён) Энгельгардта с талантливым прожигателем жизни и, в сущности, беспринципным Гриммом при олимпийском квиетизме самодовольного Соколова, самовлюблённого теоретика государственного права, обласканного самим Деникиным, фактически превратило ОСВАГ в клоаку, где самые тёмные дела совершались под видом пропаганды борьбы с большевизмом. Средний и низший состав служащих ОСВАГа был убийственным, напоминая дореформенное интендантство Николая I.

Ариадна Владимировна Тыркова

Были, конечно, среди деникинского окружения и безупречные люди, но или они сами, вроде Новгородцева, старались быть в тени, или же их старались не выдвигать. Были и безусловно полезные учреждения вроде судебной комиссии по большевистским зверствам, председателем которой был Г.А. Мейнгард, помогавший нам при подборе материала для делегации. Мейнгард устроил музей, который посещался и иностранцами, случайно или преднамеренно попадавшими в Ростов.

Из подразделений ОСВАГа я должен выделить также так называемый иностранный отдел, с которым нам ближе всего пришлось иметь дело и где к нам относились с большим вниманием. Во главе его стояли А.В. Тыркова и генерал Воронин, бывший наш военный агент в Вене, человек образованный и знавший Европу, но, правда, старый. Мне пришлось однажды сказать каламбур, который получил помимо моей воли самое широкое распространение: досадуя на затяжку с отправкой нашей делегации, я высказал опасение, как бы «генерал Воронин не проворонил американскую делегацию». Но, конечно, в том, что делегация не выехала вовремя, был виноват только Энгельгардт.

Воронин был, между прочим, лицеистом и в качестве старшего лицеиста подписал приветственную телеграмму 19 октября 1919 г., в день основания лицея, генералу Деникину, конечно, в самом патриотическом духе. Когда при начавшемся отходе Добровольческой армии был отдан приказ об обучении военному строю всех гражданских чиновников, тот же Воронин начал обучать служащих ОСВАГа. Так как я официально состоял в делегации в САСШ, которая тогда ещё сама числилась в ОСВАГе, то мне единственный раз в жизни пришлось под командой генерала Воронина пройтись в военном строю по Ростову в команде ОСВАГа, где было немало бравых боевых офицеров, предпочитавших, однако, пропаганду борьбы с большевизмом самой борьбе.

Этот пикантный эпизод, впрочем, был прекращён по распоряжению самого Деникина, так как такая маршировка по городу чиновников правительственных учреждений только сеяла панику, вместо того чтобы её успокаивать. Но если не считать этого неожиданного привлечения генерала Воронина к военному командованию, он был послушным и аккуратным исполнителем пожеланий А.В. Тырковой, бывшей душою иностранного отдела ОСВАГа.

На её роли необходимо остановиться, так как она была единственным человеком из сановников ОСВАГа, который помогал нам с деловой стороны (единственный человек, говорили мы, да и то женщина!). Тыркова из личной неприязни к Алексинскому, которого она ни за что не хотела видеть во главе делегации в САСШ, в буквальном смысле слова навязала Энгельгардту кандидатуру Гронского, выведя таким образом делегацию из «энгельгардтовского тупика». Она провела Гронского, несмотря на «левизну» последнего, так как считала с деловой стороны его назначение необходимым.

После назначения главы делегации она заставила Гронского уволить всех членов делегации, набранных Энгельгардтом по мотивам самого случайного свойства. Меня она знала ещё мальчиком, будучи хорошо знакома с моим отцом и питая к нему самые тёплые чувства. Ко мне лично она неизменно относилась прекрасно, а с её сыном Аркадием Борманом я был в Тенишевском училище. Тыркова имела опыт работы среди иностранцев, а именно среди англичан. Её мужем был англичанин Гарольд Васильевич (так именовали его по-русски, по имени и отчеству) Вильямс, бывший корреспондент «Таймс» в Петербурге. Муж был вместе с ней в Ростове и писал в «Таймс» о Добровольческой армии.

Тыркова из Ростова продолжала свою антибольшевистскую деятельность в Лондоне, прибегая иногда к оригинальным способам. Так, она сфотографировала жену генерала Драгомирова в бытность его председателем Особого совещания при Деникине за стиркой белья для доказательства «демократичности» деникинского движения, где жёны самых крупных генералов и сановников занимаются чёрной хозяйственной работой, обходясь без прислуги. Само собой разумеется, такие фотографии лучше разъясняли англичанам истинный характер антибольшевистского движения в деникинское время, чем пространные правительственные декларации.

Тыркова подробно говорила мне как члену американской делегации о том, как ей пришлось в первый год большевизма в России вести пропаганду среди англичан, как она с одним учебником коммерческой географии России в руках опубликовала огромное количество статей, описывая англичанам естественные богатства России, и что на не сведущую в русских делах английскую публику это производило самое сильное впечатление (хотя, может быть, имело не те последствия, которых ожидала Тыркова, так как распаляло аппетиты англичан и жажду расчленения России). При этом она раздобыла адреса всех членов парламента и посылала свои статьи каждому из них на дом, что, конечно, имело больший эффект, чем просто посылка пропагандистского материала в канцелярию парламента. Вот какими кустарными средствами велась борьба с большевизмом в такой мировой державе, как Великобритания, а в то же время большевики для пропаганды своих идей имели в распоряжении и средства, и людей.

Весь свой богатый личный опыт Тыркова предоставила в распоряжение нашей делегации; в частности, Гронский и я часто приходили к ней на дом запросто, чтобы навести нужные справки. Само собой разумеется, мы понимали разницу между Англией и Америкой, и наши методы должны были быть иными, чем методы Лондонского освободительного комитета (Russian Liberation Committee), в котором мне пришлось побывать в апреле 1920 г.

Не могу здесь не отметить, что не все в Ростове