Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - Оуэн Мэтьюз

там большое влияние имела Церковь. И иногда Церковь могла «переиграть» государство. Резанов быстро понял, что Святые Отцы, если потребуется, готовы обойти многие указания Мадрида. Испанская империя ослабла, и отнять у нее колонии было выполнимой задачей – Резанов полностью разделял это мнение Джорджа Ванкувера. Камергер захватил с собой в Новый Свет французский перевод книги Ванкувера «Путешествие в северную часть Тихого океана и вокруг света», в которой было написано, что испанские «гарнизоны расположены друг от друга на большом расстоянии» и что испанцы «не достаточно хорошо защищают свои владения в Новой Испании, а это представляет большой соблазн для других государств, которые хотели бы перекроить границы»17. Столь много обещающие слова Ванкувера Резанов цитировал в письме директорам компании, и он, вне всякого сомнения, чувствовал себя именно тем человеком, который хотел бы перекроить карту испанских владений.

Вскоре из Монтерея пришло письмо, в котором говорилось, что Резанову не надо никуда ехать, потому что губернатор сам прибудет в Сан-Франциско. «Я понял, что испанское правительство с большой подозрительностью относится к прибывающим в их владения чужестранцам и не желает, чтобы те путешествовали по стране и увидели, как слабы их военные силы в Новом Свете», – писал Резанов. Испанцы действительно не хотели, чтобы Резанов увидел больше, чем ему покажут. С самого первого дня пребывания в Сан-Франциско Резанов обращал внимание на укрепления и вооружение испанцев. Он описывает «пять латунных пушек с двенадцатифунтовыми ядрами» (они сохранились до наших дней и стоят теперь над автомобильной парковкой). Пушки, о которых идет речь, были отлиты в конце XVI века в Испании, к 1806 году они, конечно же, устарели, но, тем не менее, могли нанести серьезный урон противнику.

Русские мило проводили время, попивали шоколад с красавицей Кончитой, за которой постоянно присматривала ее мать, и выезжали на охоту на куропаток вместе с лейтенантом Луисом. «В ожидании губернатора проводили мы каждый день в доме гостеприимных Аргуэлло [в орфографии Резанова] и довольно коротко ознакомились. Из прекрасных сестер [дочерей] коменданта донна Консепсия слывет красотою Калифорнии, – писал Резанов Румянцеву. Дальше он чинно оговаривает: – Простите, милостивый государь, что в столь серьезном письме моем вмешал я нечто романтическое, но я должен честно написать вам обо всем, что здесь происходит»18.

Лангсдорф был приятно удивлен «искренней и безыскусной привязанностью, которые члены семьи испытывали друг к другу»19. То, что он видел, находилось в разительном контрасте со всеми жестокостями, которые происходили в Русской Америке. Резанов пригласил дона Луиса и отца Урию, которым очень хотелось побывать на «Юноне», на борт корабля. Женщины попросили Луиса купить у русских хлопковых тканей, кисею и булавок. Испанцам очень понравились «грубые льняные ткани, железные лопаты и топоры, бутылки, бочки, тарелки и носовые платки». Резанов подарил молодому человеку отличное английское ружье для охоты на птиц, а Лангсдорф преподнес Святому Отцу отрез английской ткани для украшения церкви.

Сан-Франциско был отрезан от Мексики, так же как и Новоархангельск от материковой России. У берегов Калифорнии преобладают южные морские течения, осложняющие продвижение кораблей на север из Сан-Бласа. В этом испанском порту были верфи, но строительство судов шло так же медленно, как в Охотске. В период между 1770 и 1821 годами в Калифорнию приходило не больше двух-трех испанских кораблей в год, и был тринадцатилетний период, когда вообще не появлялось ни одного судна. Из мексиканского Монтеррея по суше караван шел больше месяца, и это был опасный маршрут из-за нападений индейцев. До Мадрида корабль из Калифорнии с заходом в Сан-Блас доплывал за пять месяцев, а русские из Сибири до Москвы добирались за полгода – не такая уж и большая разница. В Калифорнии не ощущалось недостатка в еде, но так как с бостонскими купцами испанцы не торговали, в колонии был острый дефицит любой мануфактуры. Весть о том, что у русских есть промышленные товары, которые они могли бы продать, быстро разнеслась по всей испанской колонии. Из своих миссий стали приезжать священники (прибыли даже из Сан-Хосе, расположенного достаточно далеко от Сан-Франциско) с просьбой разрешить им купить русские товары. Так, дон Педро де ла Куэва из Сан-Хосе радостно сообщил русским, что он уже приказал индейцам перемолоть кукурузу в муку для обмена на качественные бостонские ткани. «Стало совершенно очевидно, что они уже не впервые занимаются обменом»203, – писал Лангсдорф.

Команде «Юноны» Калифорния понравилась ничуть не меньше, чем офицерам. Через три дня после прибытия в Сан-Франциско люди из бывшей команды Д’Вульфа (четыре американца из Бостона и один немец), которые нанялись на работу в РАК и провели зиму в Новоархангельске, попросили разрешения остаться в Сан-Франциско. Многие русские члены команды тоже были не прочь поселиться в Калифорнии. Если бы Резанов благодушно отпустил всех желающих, то ему грозило вообще остаться без команды.

Дон Луис де Аргуэльо был не в восторге от того, что в испанской колонии могут поселиться протестанты-американцы, и предложил Резанову выставить на берегу патрули с указанием ловить дезертиров, убегающих с корабля. Резанов тоже принял меры. На борту «Юноны» собрали импровизированный трибунал, который признал виновными в заговоре с целью побега пятерых матросов и приговорил их к заточению на необитаемом островке, который испанцы называли La Isla de los Alcatraces, что в переводе означает «остров пеликанов». Вот так пятеро русских стали первыми узниками знаменитой тюрьмы Алькатрас (которой на тот момент еще не было). Несмотря на предпринятые меры, двум морякам все-таки удалось сбежать, когда они стирали свое белье в ручье. Больше их никто не видел. Резанов попросил коменданта крепости в случае поимки беглецов отправить их в Россию и написал Румянцеву письмо с просьбой о том, что, если дезертиры объявятся в России, «сослать их навечно в (Русскую) Америку». Судя по всему, это было самым страшным наказанием.

Седьмого апреля во второй половине дня раздался салют из девяти орудий береговой батареи, которому вторил салют из других орудий, расположенных в глубине; шпион-Резанов тут же отметил и записал их местоположение. Как выяснилось, салютом отметили прибытие губернатора из Монтерея. На следующее утро отец Педро, который все еще оставался в Сан-Франциско, пригласил русских на обед с губернатором Калифорнии Хосе де Аррильягой. Резанов, как всегда озабоченный вопросами протокола, был возмущен тем, что эту информацию до него донес, в сущности, случайный человек, даже не офицер. «А разве Святые Отцы хуже офицеров и заслуживают меньшего доверия? – ответил ему священник. – Мы живем в Америке, где все ведут себя честно и искренне».

Резанов не стал спорить и начал собираться. Когда он вместе со Святым