Заклинатели войны - Ольга Владимировна Голотвина

Мальчик бережно прижимал к груди подношение: половинку тушки цыплёнка, завёрнутую в пальмовые листья. Уронить подношение – плохая примета. Очень плохая. Не лучше чем получить укус.

В глубине души мальчик не верил, что он один на берегу. Да, вокруг были только мелкие кустики дрока, в которых не укроется человек. Но ведь жрецы – это не рыбаки, не ловцы жемчуга, не резчики по кости, так? Жрецы умеют много такого, что простым людям и не снилось. Может быть, сейчас они глядят на мальчика глазами звёзд. Или глазами змей.

Если он неуклюже поставит ногу, потревожит одну из хозяек острова и будет наказан быстрым, коротким «поцелуем смерти» – рядом, конечно, появятся взрослые, должны появиться! Прижгут ранку, дадут пожевать белый корень. Не позволят умереть, так?

* * *

Вчера, когда мальчик узнал, что его ждёт испытание на Змеином острове, он сделал глупость: рассказал об этом ребятам из своего гнезда. Похвастался! Ну сам и дурак!

Нет, многие промолчали, Ушастик даже улыбнулся и хлопнул его по плечу. А вот Пятнистый, Обжора и Краб принялись скакать вокруг, корчить рожи и вопить:

– Завтра Тощего съедят!

– У снерков завтра праздник!

– Не праздник! Не праздник! На Тощем и мяса-то нет!

А Тихоня, самый подлый и опасный из всего гнезда, оторвался от разбитой глиняной таблички с мудрыми изречениями, которую он аккуратно склеивал, и сказал сочувственно:

– Бедняга Тощий! Дальний родич моего соседа проходил там испытание два года назад. Его укусила змея. На острове змеи не такие, как у нас в тростниках. Он сразу посинел и распух. И пополз к берегу. А пока полз, набежали снерки и отъели ему ноги. Так теперь и живёт. Без ног и без имени.

Сочувствие было ненастоящим. Словно подношения, которые люди дарят Безымянному Демону. Кушанья из разноцветного песка, глиняные козы, фигурки людей из соломы.

Но Безымянного Демона обманывать можно, а с Тощим так зачем?

– Ты ему завидуешь, – заступился Ушастик за Тощего. – У тебя испытание будет в море или в поле. Ты не станешь жрецом.

– И не хочу, – быстро солгал Тихоня.

Все знали: он хотел, да ещё как! Лез на глаза учителю, похвалялся усердием и памятью. Но из всего гнезда старый Ом-Ту выбрал только Тощего.

* * *

Мальчик позволил воспоминаниям отвлечь себя, зазевался – и нога тронула свернувшуюся змею... нет, их две в одном клубке. Пришлось замереть и представить себе, что нога – каменная. Кто её укусит – сломает зубы.

Простенькое детское волшебство, как всегда, помогло. Добрые змеи скользнули прочь, заструились среди валунов.

Старый учитель Ом-Ту потому и выбрал Тощего для испытания на острове: у мальчика лучше, чем у других, получались разговоры со змеями. Но это просто игры. Вот когда Тощий получит имя, жрецы научат его настоящим чудесам, так?

Вот только бы не набежали снерки...

Перед началом испытания, прежде чем шагнуть с лодки на берег, Тощий осмотрел грязные исцарапанные ноги: нет ли свежей ссадины? Конечно, маленькая капелька крови не приманит снерков, но... а вдруг?

Все знают, как лакома для этих тварей человеческая кровь, как они чуют её издали! Девушки, когда приходят в женский возраст, несут жрецам подношения и берут у них талисман от снерков. На стене хижины, где лечится раненый, пишут заклятья, отгоняющие снерков.

Злые твари, мерзкие хищники! В снерков превращаются после смерти убийцы и жадные люди. Снерки и сами могут оборачиваться людьми. Такой будет идти рядом с тобой, вести беседу. Ты неосторожно отвернёшься – и в шею тебе вопьются клыки. Снерки всегда нападают сзади. У шаутис есть пословица: «Не оборачивайся к незнакомцу спиной...»

Вот и пригорок, вот и жертвенник, а вокруг расплескался закат. Обратно к лодке придётся идти уже в темноте. А в темноте... ладно, змей он не боится, он чувствует их, если рядом... Но как заметишь во мраке большеголовую ящерицу с кожей жёсткой, как панцирь? И даже палки нет под рукой, чтобы врезать по снерку. Он же не змея, добрых слов не поймёт, так? Снерки считают добрых людей трусами...

Поднявшись к жертвеннику, мальчик положил приношение на плоский камень, покрытый узорами и надписями. С неподобающей поспешностью протараторил молитву, привычно призвав Мать-Змею беречь и его, и всех прочих её потомков, двуногих, четвероногих и безногих.

Спустился с пригорка. Прикинул, в какую сторону идти. Тропы уже не было видно. Ну и не надо. Там сейчас греются змеи. По земле идти спокойнее. Жёсткие подошвы не боятся колючек. И как же хорошо, что здесь, на острове Матери-Змеи, бессилен ночной убийца – Безымянный Демон!..

– Твоё испытание завершено, – раздался рядом спокойный голос.

От неожиданности мальчик оступился на камне. Резко обернулся.

В полосе света, который Рохо бросила на остров, стоял мужчина. Высокий, статный, с прямой спиной. Волосы схвачены полосой тёмной змеиной кожи – значит, жрец.

Мальчик не встречал раньше этого мужчину, но что-то неуловимо знакомое было в его лице.

– Твоё испытание завершено, – повторил жрец и шагнул к мальчику. – Отныне и до последнего вздоха имя тебе – Э́шшу, «шорох змеи по песку». Пойдём, у меня здесь челнок, у берега.

Мальчик задохнулся от восторга. Имя! Настоящее взрослое имя! Да ещё такое красивое! И не надо брести по ночному острову, рядом безопасный челнок!

Но что-то холодное, скользкое вторглось в его радость.

– Прости, старший, – учтиво склонил он голову, – но мне сказали, что испытание закончится, когда я вернусь к мысу, где ждёт лодка. А я ещё не вернулся.

Мужчина улыбнулся. Белые зубы сверкнули в свете Рохо. Он шагнул к мальчику, положил руки ему на плечи:

– Слушай жреца, Эшшу! Испытание пройдено, тебя ждёт награда. Обернись! Сама Мать-Змея в облике женщины сошла на остров, чтобы приветствовать тебя!

Ахнув от предчувствия чуда, мальчик медленно повернулся. Тучи разошлись, Рохо струила с небес сияющие потоки, в них каждый куст и каждая скала казались смутной человеческой фигурой...

Тревожно плеснулась мысль: «Не поворачивайся к незнакомцу спиной!»

Мальчик поспешно обернулся.

Он успел увидеть, как меняется лицо мужчины, становятся вертикальными зрачки, покрывается чешуёй кожа...

«Оборотень! Снерк!»

Мальчик рванулся прочь, но цепкие лапы впились когтями в кожу, зубастая пасть растянулась в ухмылке...

* * *

Эшшу дёрнулся, ударился затылком о каменную стену и проснулся.

В колодце было темно. И небо над головой было тёмно-синим, сумеречным. По нему тянулся След Матери-Змеи. Сверкающий