Завоевание Антарктики по воздуху - Ричард Эвелин Бэрд

градусов ниже нуля. Люди продолжали работу, рыли туннели для сообщения между хижинами и убирали выгруженный на барьер материал с «Боллинга». Это была колоссальная и вместе с тем леденящая работа. Кладовая была почти совсем занесена снегом. Когда туннели были закончены, оказалось около полукилометра подземных (подснежных) ходов, так что мы могли ходить из шалаша в шалаш и проходить к нашему складу тюленьего мяса, не подвергая себя действию холода, который немедленно обмораживал всякую обнаженную часть тела. Мы нарыли несколько таких же траншей для укрытия наших собак.

Солнце прощается на месяцы

Наша газолиновая машина давала электрическую энергию для радио и освещения, а также для лечения «горным солнцем», которым мы иногда пользовались.

Остриженные на зиму крылья. Аэроплан с надетыми на моторы «шубами» и со сложенными крыльями вдвигается в сарай на зимовку

18 апреля солнце с нами простилось. Накануне оно проползло вдоль горизонта в виде тлеющего шара и медленно скрылось из вида. Лишь в августе мы снова увидели его из нашей котловины. Наступили долгие, длинные сумерки; холод усилился.

Разговор с Гренландией

Жители почти всего земного шара имели возможность слушать программы, передаваемые в течение зимних месяцев по радио, но люди, находящиеся дома, вряд ли могут понять, какое громадное значение имели эти передачи для нас в течение самого трудного времени, т. е. месяцев жизни в темноте.

Одним из самых замечательных наших радиоопытов был разговор с метеорологической станцией Мичиганского университета, находящейся в Гренландии, на горе Иванос. Радист Петерсон, почерпнувший большую бодрость из этого разговора между двумя самыми большими в мире ледяными пространствами, сравнивал наше сияние с гренландским солнечным светом.

Месяцы были тяжелы, но мы проводили их не праздно, и они не остались безрезультатными. Одними из самых ценных добытых нами научных данных являются сделанные Гейнсом и Гаррисоном ежедневные записи температуры, барометрического давления, направления и быстроты ветра. Мы производили также наблюдение над состоянием льда и поставили ночного часового для наблюдения южного сияния, этого чарующего зрелища, которое соответствует северному сиянию в Арктике. В течение всей зимы Франк Дэвис продолжал свои магнитные наблюдения при помощи чувствительных инструментов.

Живем, как семья кротов

По мере увеличения холода и темноты жизнь совершенно изменилась. Мы обратились в семью кротов, бегая с фонарями по блестящим снежным туннелям. Мы выходили только на короткие прогулки или когда нужно было исполнить какую-нибудь работу.

Ночью, в час, часовой в шубе, с капюшоном на голове, должен был подбрасывать уголь в печь в библиотеке; только в одной этой печке поддерживался огонь в течение часов сна.

В соседней комнате стоял ряд двойных деревянных нар; на каждой из них помещалось по скорчившейся фигуре в ночном мешке, с головой, втянутой, как у черепахи.

Каждые полчаса одинокий часовой должен выскакивать на страшный холод. Южное сияние рисует свои причудливые вертящиеся картины на мертвом небе.

Часовой отмечает облака, проверяет термометр и термограф, чтоб убедиться, что записывающие механизмы не остановились от холода. В шесть часов он разводит огонь в кухонной плите, которая находится около кают-кампании, против помещения с нарами.

Часы благодаря холоду бьют на очень высоких нотах, и часовой дает сигнал: он зовет Гарри Гулда, на обязанности которого лежит собрать всех к завтраку. Нашей главной задачей в течение зимы является поддерживать хорошее настроение, а для этого мы должны быть заняты. Мы никому не позволяем оставаться в постели, так как я убежден, что если человек не станет соблюдать строгие рутинные правила во время долгой зимы, это непременно дурно отзовется на состоянии его духа.

Температура упала до 45,5° ниже нуля.

Несмотря на мороз несколько человек в течение длинной зимней ночи гуляли по часу или более по крайней мере раз в сутки.

Мы нашли, что можем ходить на значительные расстояния в 30 километров при 45° и более и при ветре, не страдая от холода, если нам удавалось защитить чем-нибудь лицо. Мы изобрели маски для предохранения носа и щек. Хотя от холода и испарения они делались сырыми, но пока они не прикасались к коже, они продолжали служить защитой. Самой действительной защитой для лица была маска, сделанная по образцу маски для бэйсболла, с воронкой, идущей ко рту и плотно к нему прилегающей, благодаря чему дыхание изо рта проходило, не задевая маску, и потому она долго не покрывалась льдом.

Было странно наблюдать при таких температурах туман.

При 45° ниже нуля в воздухе содержится очень мало влаги, но когда ветер приводит в движение более теплый и более холодный воздух, происходит сгущение этого минимального количества влаги и образуется настоящий туман.

От мороза борода и усы превращались в сосульки. Желтые очки предохраняли глаза от ослепительного блеска снега

Фантастические эффекты сгущения влаги

В середине июня нас поразила теплая погода; это было неожиданно, так как тогда была как раз середина Антарктической зимы. Влага, при температурах от 20 до 23° ниже нуля образовала такие чудные ледяные кристаллы, что фотографы стали делать с них снимки при вспышках, освещавших дома, радиобашни и замерзшие антенны.

Я убежден, что ни один фотограф не испытывал таких затруднений и не проявил такой изобретательности, как наши.

Необыкновенная конденсация[2] при антарктическом холоде оказывала влияние на камеры и все наши научные аппараты. Если книга, полежавшая около холодной стены, открывалась в несколько более теплой атмосфере, от нее шел пар, как от чайника. Если человек стоял при входе в туннель, ведущий в дом, его дыхание производило такое испарение, что весь дом казался как в дыму.

Автоматические камеры переставали работать при 29° ниже нуля, так как благодаря холоду происходило сокращение пружин. Мы открыли, что можно было нагреть такую камеру над примусом, а затеи вынести ее в капюшоне, держа около тела; в таком случае она работала в течение почти часа. Таким способом нам удалось сделать кинематографические снимки с Рокфеллеровского хребта.

Киносъемка на льду

Кинофильмы рвались при 31° ниже нуля. Приходилось их снова вставлять голыми руками в виду их незначительного размера; при этом приходилось следить за тем, чтобы не дышать в камеру, во избежание образования на ней инея. Во время этой работы пальцы прилипали к металлическим частям, и я видел, как после этого фотографы прыгали от боли и прятали руки