Второе рождение - А. Салмин

Ревностно борются за образцовый порядок в колониях секции общественного порядка, построенные по принципу народных дружин.

Товарища, отбывшего наказание, осужденные напутствуют так:

— Не забудь, что от твоего поведения на воле во многом зависит и отношение к нам. Если ты споткнешься, то подведешь не только себя, но и нас.

Работа на производстве, сочетаемая с учебой в вечерних школах, разумно организованный досуг с учетом индивидуальных склонностей — вот благоприятные условия, в которых ведется перестройка сознания и воспитываются положительные человеческие качества.

Двадцатилетний юноша Н., глубоко осознавший совершенное им преступление, сказал мне: «Я читал, что советские ученые изобрели искусственное сердце, при помощи которого можно будет спасать тысячи жизней. Это удивительно! Но разве не достойно удивления и такое обновление сердец, когда человек, про которого говорили, что у него нет ни стыда, ни совести, становится полноценным членом советского общества?»

Да, именно такими людьми становится большинство отбывающих срок заключения в исправительно-трудовых учреждениях. Официальная статистика свидетельствует о том, что в Челябинской области, например, за последнее время значительно уменьшился рецидив, а общее количество преступлений только за последний год сократилось в полтора раза.

В колониях все больше появляется желающих получить среднее образование. В прошлом году несколько сотен осужденных получили аттестат зрелости.

А сколько совершается хороших поступков, которые убедительнее всяких слов говорят о гражданской зрелости вчерашних правонарушителей!

…Один из заключенных, В. Долгушев, случайно получил серьезные ожоги кожи. Для спасения его жизни и быстрейшего выздоровления нужна была живая ткань. Когда об этом узнали в коллективе, 130 человек немедленно заявили о своей готовности помочь пострадавшему. И каждый хотел, чтобы кожу взяли непременно у него. Тем, кого отобрали врачи, откровенно завидовали: ведь им представилась возможность на деле доказать свою готовность прийти на выручку товарищу!

В другой колонии осужденный за воровство П. Мягков исполнял обязанности дневального в комнатах для свиданий; во время очередной уборки помещения он нашел оброненную кем-то «Звездочку» — хорошие наручные часы. Без раздумий П. Мягков передал свою находку администрации для вручения потерявшему.

И когда я об этом факте рассказала Д., также осужденному за воровство, он спокойно сказал:

— Ну что ж тут такого? Вернул — и правильно сделал. Значит, парень твердо решил завязать узел на своем прошлом. Удивляться тут, по-моему, нечему. Поступок вполне нормальный.

Вот несколько коротких штрихов, несколько произвольно выбранных поступков людей, твердо вставших на путь исправления и глубоко осознавших и свою вину и справедливость полученного наказания. Они не требуют поблажек и единственно, чего хотят и на что рассчитывают, — это на доверие коллектива и воспитателей.

— Если вы мне не поверите, то как же я смогу поверить в себя, в свое будущее, в то, что и мне дорога в жизнь не заказана? — пишет капитану Л. Балезиной один из ее многочисленных корреспондентов, человек, жадно ищущий выхода из тупика, в котором он оказался по своей и по чужой вине.

Человеку надо верить! Сколько щедрой любви к людям и веры в доброе начало, заложенное в каждом человеческом сердце, содержится в этих простых и мудрых словах, определяющих линию Коммунистической партии в деле воспитания и перевоспитания правонарушителей!

Конечно, не во всех колониях работа перевоспитания ведется одинаково успешно. Стиль работы определяется не только направляющей политикой, но и работниками, которым доверено это нелегкое, требующее подлинного творчества дело. Встречаются среди воспитателей и руководителей исправительно-трудовых колоний люди ограниченные и не способные разбираться в сложных характерах и психологических особенностях каждого вверенного им человека. А где нет индивидуального творческого подхода, там процветают формализм и схема.

Но таких работников становится все меньше. Их заменяют людьми, соответствующими высокому назначению воспитателя, как был заменен, например, начальник отряда колонии Кузяшев — бездушный формалист, проявивший полнейшее равнодушие к судьбам вверенных ему людей.

Проблема перевоспитания осужденных в значительной степени зависит от непрерывного совершенствования воспитателей. Если в любых других областях промышленного и культурного строительства пропаганда передовых методов труда стала неотъемлемой частью повседневной жизни, то здесь опыт лучших воспитателей, начиная с талантливейшего педагога наших дней А. С. Макаренко, изучается и пропагандируется все еще крайне недостаточно. И в этом большая доля вины ложится на писателей и журналистов.

Но даже в тех материалах, которые изредка появляются на страницах газет и журналов, перелом в сознании вчерашних правонарушителей зачастую выглядит так, словно произошел сам собою.

Между тем достаточно поговорить с любым из них, чтобы убедиться, насколько это неверно. Каждый из бывших осужденных с душевным волнением назовет имя воспитателя или начальника колонии, старого мастера или школьного учителя, не оставившего в беде своего незадачливого ученика.

Помощь всегда конкретна, всегда облечена в живую плоть добрых поступков, сила воздействия которых зависит от того, в какой обстановке этот добрый поступок совершен.

Люди трудной судьбы ценят проявленное к ним доверие и очень чутки, отзывчивы к доброму слову и деликатному вниманию. Сила положительного примера здесь приобретает исключительное значение. Сотрудник политотдела Лидия Михайловна Балезина передала мне большую пачку писем, полученных ею от заключенных, в судьбах которых она приняла участие.

Пока я читала эти письма, спазма не раз сжимала мое горло: так много неподдельного чувства и глубоких раздумий вложено в простые, безыскусственные строчки, адресованные человеку, в сердечности которого авторы этих посланий глубоко убеждены. Такие письма пишут любимому учителю, старшему товарищу, когда хотят получить хороший совет, увериться в правильности принятого решения или просто излить свою душу, как это сделала, например, В. Петрова.

Вспоминая о том времени, когда Лидия Михайловна работала среди осужденных в женской колонии, Вера Петрова пишет:

«Вы многому научили меня. Очень многое хорошее осталось во мне от Вас. Я научилась жалеть людей и разговаривать с ними спокойно. Раньше мне всегда хотелось показать себя: раз бригадир (долгое время я была в колонии бригадиром), значит, голос можно повысить. И когда я на воле была, еще до моего проступка, мне это тоже казалось в порядке вещей. И я очень благодарна Вам за то, что Вы вложили в мою душу основное, что необходимо для честной жизни… На свои поступки я смотрю как бы Вашими глазами и стараюсь совершенствовать себя, чтобы избавиться от всего того, что во мне если уже и не худо, но еще и не хорошо».

Рядом с длинным, полным раздумий письмом Веры Петровой кратчайшая телеграмма:

«Родился сын.

Всеволод».

Лидия Михайловна рассказала:

У Всеволода Волкова в прошлом пять судимостей. И все — за воровство. Пятая из них, на мой взгляд, самая горькая. И вот почему.