Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко

объёме материалом, а погружаться в архивы ему было уже сложно. Как художник Первенцев, видимо, к тому времени уже выдохся. И второе: писатель, похоже, утратил прежнее влияние. В верхах к нему успели охладеть: уж слишком резко он стал высказываться о власти.

На смену Первенцеву пришёл Юрий Бондарев. К слову, некоторые его тогдашние приятели настойчиво советовали ему уклониться от участия в проекте Озерова. Лазарь Лазарев рассказывал, как долго пытался убедить товарища в это дело не встревать. «Я, сославшись на Симонова и Некрасова, – вспоминал Лазарев, – отговаривал его ввязываться в эту историю: „Нахлебаешься дерьма…“» (Лазарев Л. Записки пожилого человека. М., 2005 С. 186).

Но ничего ли критик не напутал? Дело в том, что сам Симонов тогда очень плотно работал над своими фильмами о войне и отказываться от них не собирался, хотя, пользуясь терминологией Лазарева, дерьма нахлебался по полной (сколько ему палок вставляли и в Минобороны, и в цензуре, да и в ЦК!). Другой вопрос: почему Симонов не пытался отговорить от участия в проекте Озерова Курганова, которого он отлично знал ещё с сороковых годов и всегда высоко ценил? Похоже, Лазарев задним числом многое понавыдумывал.

Точно известно, что Бондарев хотел подключить к сценарной группе Виктора Некрасова, чьей повестью «В окопах Сталинграда» тогда просто восхищался. Но тот отказался. Уже в 1985 году Некрасов утверждал, будто Бондарев ему сказал: «Напрасно, напрасно. Мог бы миллион заработать». Но, как впоследствии выяснилось, никаких миллионных гонораров и в помине не было. В среднем в миллион обходилось производство одной серии фильма эпопеи «Освобождение».

По мере погружения в материал Озеров понял, что вряд ли сможет все свои идеи реализовать, как планировал, в двух сериях. Весной 1966 года он попросил расширить проект. Романов возражать не стал. 22 апреля главный киноначальник страны написал в правительство: «В связи с большим охватом событий и масштабностью произведения, а также выраженным пожеланием стран о более широком показе их участия в борьбе с фашизмом, выявилась необходимость создания не одного фильма в двух частях, а двух самостоятельных фильмов, связанных некоторыми переходящими персонажами. Условные названия фильмов: „Европа-44“ и „Европа-45“» (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 34). Правда, вскоре стало ясно, что сначала надо сделать хотя бы один фильм: «Европа-43».

Работа над сценарием началась, видимо, ещё в конце 1965-го или сразу после празднования нового, 1966 года. Как распределили сценаристы между собой обязанности, в точности выяснить пока не удалось. По одной из версий, Курганов взялся за воссоздание сцен в высших эшелонах власти. Но это было и логично. Напомню: в войну он работал в главной газете страны – в «Правде» и часто по делам этого издания бывал в ЦК ВКП(б), Главпуре и даже в Генштабе и, естественно, сталкивался со многими политиками и генералами. Ему проще было представить, что и как происходило в Ставке. А Бондарев в войну находился в окопах. Он лучше знал, чем занимались и как вели себя на передовой солдаты и младшие офицеры.

В процессе работы стало ясно, что написать полноценный сценарий, опираясь только на собственную память, невозможно. Озерову кое-что подбросить из архивов пообещали знакомые военачальники, но и этого было мало. Поэтому он подготовил за подписью Романова письмо председателю КГБ Семичастному. В этом письме содержалась просьба «разрешить автору сценария и режиссёру т. Озерову ознакомиться с материалами, характеризующими работу разведки в годы войны по Вашему усмотрению, а также выделить специального консультанта сценария фильма по вопросам действий советской разведки» (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 22). Заместитель Семичастного А. Перепелицын 9 апреля 1966 года направил в помощь киношникам генерал-лейтенанта Н. И. Железникова и полковника Е. И. Кравцова. Видимо, тогда же со своими представителями определилось и Министерство обороны. Оно возложило обязанности главного военного консультанта на генерал-полковника С. М. Штеменко – в годы войны одного из руководителей Генштаба.

Первый вариант литературного сценария «Европы-43» был готов, судя по всему, уже в мае 1966 года. Но он был всеми забракован. Второй вариант сценаристы сдали в июле. 2 августа гендиректор «Мосфильма» Сурин направил переработанный вариант заместителю председателя Госкино Владимиру Баскакову. В сопроводиловке он перечислил всех авторов сценария. На тот момент их стало трое: Бондарев, Курганов и Озеров. Сурин попросил включить производство картины по этому сценарию в план 1968 года.

Но дальше вмешались бдительные редакторы и куча чиновников. А они почти всё готовы были на корню зарубить. Сужу это по трём сохранившимся в архивах отзывам. Первый подписал главный редактор-консультант из Главка художественной кинематографии И. Раздорский. Его вывод: «Произведение в целом пока ещё рыхловато и расплывчато» (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 50). Раздорскому вторила старший редактор В. Святковская: «Сценарий представляет собой калейдоскоп имён и лиц крупных советских и зарубежных военачальников и политических деятелей, но ни один из них не предстаёт как личность, они только мелькают. Что же касается героев из народа – русских и офицеров, то они представлены не в лучшем виде: с какой-то заданной одноплановостью – большинство из них хронически трусят; говорят на каком-то немыслимом жаргоне» (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 52). Категорически против этого сценария выступил и М. Блейман. Он не понял, зачем авторы ввели в своё повествование линию одного из армейских батальонов: мол, она почти вытеснила главную тему фильма. Его не устроило и то, как подали сценаристы Сталина («я не вижу, как они понимают образ»). По мнению Блеймана, никак не стоило в картине касаться предателей, и в частности Власова.

А вот у главного военного консультанта Штеменко сложилось иное впечатление. «Литературный сценарий к фильму „Европа-43“, – сообщил он 19 августа 1966 года, – сделан умело, события отображает правильно и является интересным по замыслу» (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 63). Это не значило, что военачальник не нашёл в нём упущений. Штеменко предложил усилить акцент на том, что Курская битва была не рядовым событием, а переломным моментом в ходе войны. Это первое. И второе, что он считал нужным поправить, – уменьшить антипатию к генералам. «Мы, – отметил он, – не представляем себе, конечно, что герои фильма должны выступать в образе какой-то кастрированной добродетели в мундирах, но считаем вполне возможным и слабости человеческие показать средствами кино не в отталкивающем, а достойном победителей виде. Да и кому будет польза от смакования пороков отдельных лиц?» (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 66).

После этого встал вопрос: возвращать сценарий на новую кардинальную переработку или всё-таки запускать его в режиссёрскую разработку, но