Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

class="p1">Мои впечатления о сложном внутреннем состоянии Германии были противоречивыми. В результате мирового кризиса Германия пострадала от массовой безработицы, и все большее число людей вступало в коммунистическую партию. На выборах в ноябре 1932 года разница в числе голосов между коммунистической партией и социал-демократами была невелика. Однако обе были в тени национал-социалистов, несмотря на то что значительное число сторонников этой партии снова проголосовало за коммунистов. Страна стояла на грани гражданской войны, поскольку и у коммунистов, и у национал-социалистов были боевые организации и часто между ними происходили драки. По весьма распространенной точке зрения, Веймарская конституция не способствовала созданию сильного государства. Поэтому неудивительно, что в январе 1933 года к власти пришел Гитлер, разогнал боевые формирования красных и упразднил парламентское правительство. Среди его последователей, несомненно, было немало тех, кто не принимал безоговорочно тоталитарные идеи, но выше ничем не ограниченной свободы ценил порядок.

Было ясно, что на судьбу всей Европы повлиял курс, избранный новым правителем Германии. Европа действительно выиграла от развала Германской коммунистической партии, но восхождение новой Германии, вероятно, нарушило баланс сил в Европе, поскольку и Англия, и Франция разоружались. Выход Германии из Лиги Наций и конференции по разоружению в октябре 1933 года (Япония сделала это ранее) стал сокрушительным ударом по коллективной безопасности, на которую опирались малые страны. Идеологические разногласия между нацистской Германией и Советским Союзом в силу наших традиционных хороших отношений с немецкой нацией могли привести к агрессивной политике России против Финляндии, несмотря на пакт о ненападении.

В то время отразить нападение русских было бы труднее, чем раньше, поскольку мы были полностью заняты реорганизацией нашей армии на территориальной основе. Вводилась в действие новая схема мобилизации, необходимо было перерегистрировать сотни тысяч удостоверений личности, перевезти снаряжение подразделений военного времени на новые склады, созданные в мобилизационных центрах по всей стране, а также пересмотреть планы реквизиции лошадей, автомобилей и материалов. Разработка новых оперативных планов и планов развертывания также была сложной задачей. Нельзя отрицать, что все заинтересованные стороны сделали все возможное, чтобы провести масштабную реорганизацию в кратчайшие сроки. Однако только после маневров лета 1934 года полевую армию можно было считать действительно готовой к мобилизации.

К счастью, наш могущественный сосед одновременно проводил две обширные реформы – пятилетний план и коллективизацию сельского хозяйства. Советский Союз счел необходимым укрепить свои позиции как великой державы, фактора, который следует учитывать в мировой политике, а для этого был необходим мир. Вскоре Кремлю удалось зафиксировать дипломатический успех – признание Советского Союза Соединенными Штатами в ноябре 1933 года.

Отчеты о ходе выполнения российского пятилетнего плана показали, что промышленная и военная мощь Советского Союза медленно, но неуклонно росла. В вооруженных силах наибольший прогресс был достигнут в ВВС и танковых войсках. В Красной армии были задействованы современные танки американского и британского производства – «Кристи» и «Виккерс», а русские военные писатели уже выдвинули оригинальные и смелые доктрины относительно тактической и стратегической роли бронетехники, которые позже были реализованы немцами в мировой войне. Замечательных результатов добились и ВВС, особенно бомбардировочная авиация, состоявшая из двух- и четырехмоторных самолетов.

Главной темой заседаний Совета обороны в 1933 году были пополнения. Вместо обещанных шестилетним планом 325 миллионов марок за три предшествующих года на оборону было выделено 249 миллионов марок. Поэтому первоначальные планы пришлось корректировать, возникли разногласия, и не было уверенности в размере бюджетных ассигнований в следующем году. Сокращение финансирования особенно коснулось ВВС, для которых Совет обороны разработал пересмотренный шестилетний план. Становилось все яснее, что необходимым условием укрепления нашей обороны является ее вывод с арены партийной борьбы. Поэтому я предложил оборонный кредит, который дал бы ощущение безопасности, а также гарантировал более быстрые результаты. Совет обороны мое предложение поддержал, и я лично сделал все возможное, чтобы убедить членов кабинета в необходимости этой меры. Кабмин признал, что оборонный кредит был лучшим решением, но ничего не сделал.

В июне 1934 года я получил приглашение присутствовать на шоу британских Королевских ВВС в Хендоне. Эти ежегодные проверки были подобны вехам, демонстрирующим прогресс в авиации, и, поскольку укрепление наших ВВС было близко моему сердцу, я предпринял это путешествие с большими ожиданиями и не был разочарован. Экспозиция действительно была очень впечатляющей, а выставка, организованная британской авиационной промышленностью, продемонстрировала колоссальное усовершенствование авиации.

По возвращении домой в июле пресса попросила меня дать интервью, и я воспользовался этой возможностью, чтобы донести до широкой публики полученные в Лондоне впечатления и опасения относительно будущего. Суть моего высказывания заключалась в том, что крайне важно, чтобы ВВС заняли законное место в нашей оборонной организации, особенно потому, что это был род войск, в котором можно достичь максимальной эффективности, не перенапрягая наши ресурсы в людях и материалах. Для маленькой страны, находящейся в незащищенном положении, это оружие имело величайшее значение. Я также сделал общее заявление по поводу обороны – поскольку проблема обороны Севера обсуждалась в то время на заседании Межпарламентского союза Скандинавских стран в Хельсинки – и прокомментировал сделанные на этой конференции заявления.

Эта часть моего интервью выглядела следующим образом: «В последнее время нашу столицу посетила масса людей, которые, движимые самыми высокими идеалами, пытаются способствовать вечному миру. Неудивительно, что в эти тяжелые времена эти люди отдают предпочтение любому небольшому успеху своего дела, и, если изучить результаты, которых добилась пропаганда мира и усилия по разрешению международных споров путем переговоров, следует признать, что в определенной мере успех достигнут, хотя меньшие страны не извлекли из него выгоду.

Утверждается, что благодаря великой любви северных стран к миру и решимости разрешать проблемы посредством арбитража Север может наслаждаться вечным миром. Но не является ли это нереалистичным аргументом или, скажем так, принятием желаемого за действительное, до сих пор дававшим нам неоправданное чувство безопасности? Как поможет стране с такими границами, как Финляндия, то, что некоторые из Прибалтийских стран, которые, учитывая их небольшое население, являются очень слабыми странами, взяли на себя обязательство о ненападении, в то время как Балтийское море может стать полем битвы наций совершенно разной силы, а также с разными идеалами и стремлениями? Столь же нереалистично упорствовать в утверждении, что решимость нашего народа защититься сама по себе является достаточной и удовлетворительной гарантией нашей независимости. Человек, хоть немного осведомленный о современной войне, не может воспринимать подобные разговоры серьезнее, чем разговоры тех, кто бойко заявляет, что в случае беды все объединятся и что, если не будет оружия, они будут сражаться кулаками.

Решение аландского вопроса также упоминалось как хороший пример того, как можно уладить серьезные