Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

предметом узких обсуждений между странами Северной Европы, служили интересам Севера и были ли у Финляндии веские причины для содействия в их реализации. Если бы наши усилия по более тесному сотрудничеству со Скандинавией привели к практическим результатам с политической и военной точки зрения, вряд ли можно было бы выдвигать возражения против нашего отказа от международных обязательств. В действительности эти декларации, вероятно, лишь еще больше ослабили Лигу, а прямой потерей для Финляндии явилось то, что шведская декларация еще раз ясно дала понять, что мы вряд ли можем ожидать от Швеции какой-либо помощи в случае агрессии. Декларации похоронили нашу надежду на региональную систему взаимопомощи, к которой мы постоянно стремились, и были рассчитаны на то, чтобы внушить Советскому Союзу, что нападение на Финляндию не повлечет за собой риска вмешательства других стран Севера. Если верить бывшему американскому послу в Москве мистеру Дэвису, в Кремле их расценили как выступления в поддержку Германии, поскольку в то время объектом критики могли быть, конечно, в первую очередь антигерманские санкции[40].

В сложившихся обстоятельствах финское правительство имело все основания избегать любых мер, ведущих к изоляции страны, поскольку именно в это время политическая напряженность в Европе дала о себе знать в отношениях между Финляндией и Советским Союзом. В апреле 1938 года, сразу после «аншлюса», Советский Союз вступил с финским правительством в серию переговоров, которые должны были оказать решающее влияние на развитие ситуации. Эти переговоры были настолько секретными, что лишь очень узкий круг знал, что наши отношения с восточным соседом вступили в новую фазу.

Большого сожаления достойно то, что правительство не удосужилось информировать хотя бы внутренние парламентские круги о предложениях Советского Союза, тем самым дав лучшее понимание реальных потребностей нашей обороны. В противном случае мы были бы в лучшем положении в дискуссиях, которые последовали осенью 1939 года.

14 апреля Ярцев, второй секретарь советской миссии в Хельсинки, срочно потребовал встречи с министром иностранных дел Холсти. Он был принят в тот же день и объявил, что получил от своего правительства широкие полномочия для тайного обсуждения возможностей улучшения взаимопонимания между Финляндией и Советским Союзом. Ярцев сказал, что советское правительство уважает суверенитет и территориальную целостность Финляндии, но Москва убеждена, что Германия рассматривает планы нападения на Советский Союз, которые предусматривали высадку в Финляндии и продвижение на восток. Какой будет позиция Финляндии в случае такого нападения? Если Германии будет позволено использовать территорию Финляндии для нападения на Советский Союз, последний не останется в обороне на границе, а продвинет свои войска как можно дальше на запад, что превратит Финляндию в театр военных действий. Однако если Финляндия в случае высадки немцев окажет им вооруженное сопротивление, Советский Союз готов предоставить нам максимально возможную военную и экономическую помощь, а после войны обязуется вывести свои войска.

Далее Ярцев заявил, что его правительству известно о финских фашистских элементах, которые в случае отказа финского правительства сотрудничать с немецкими планами намерены совершить государственный переворот и привести к власти правительство, выгодное Германии. Советское правительство хочет определенных гарантий против поддержки Финляндией Германии в войне с Советским Союзом. На вопрос, какими могут быть эти гарантии, Ярцев четкого ответа не дал. Разговор закончился тем, что Ярцев попросил обсуждать эти вопросы только с ним.

Переговоры с Ярцевым продолжались всю весну и лето без каких-либо конкретных русских предложений. 11 августа русскому дипломату представили следующий проект договора между Финляндией и Советским Союзом:

«Правительство Финляндии, придерживающееся северного нейтралитета, не допустит нарушения территориальной целостности Финляндии и, следовательно, не позволит иностранной великой державе получить опору в Финляндии для нападения на Советский Союз.

Правительство Советского Союза дает заверения, что оно будет уважать территориальную целостность Финляндии на всей территории страны, не будет препятствовать принятию Финляндией военных мер на Аландах в мирное время в интересах территориальной целостности Финляндии и максимально возможного продолжения нейтралитета Аландов».

Финское правительство явно желало получить согласие Советского Союза на меры по обеспечению нейтралитета Аландских островов, переговоры по которым Финляндия и Швеция вели с начала года. Советский Союз не медлил с ответом.

Неделю спустя, 18 августа, Ярцев заявил, что, если Финляндия не может подписать секретный военный договор, Советский Союз удовлетворится письменным обязательством, в котором Финляндия согласится отразить любое нападение Германии и заявит о своей готовности принять русскую вооруженную помощь. Советский Союз был готов согласиться на укрепление Аландских островов, если ему разрешат принимать в нем участие, руководить работами и контролировать использование укреплений. Взамен Советский Союз запросил укрепленную воздушную и военно-морскую базу на Готланде. На этих условиях Советский Союз готов гарантировать целостность Финляндии и подписать выгодный для нас торговый договор.

Ответ финского правительства сводился к тому, что русские предложения нарушают суверенитет страны и противоречат политике нейтралитета Финляндии и других северных стран.

Несмотря на этот ответ, советское правительство в начале октября выдвинуло новую версию предложений по Гогланду. Если Финляндия не согласна, чтобы Россия укрепила Готланд, Финляндия может укрепить его сама, но планирование работ должно осуществляться в сотрудничестве с Советским Союзом, и, если Финляндия не сможет эффективно защитить остров, русские готовы взять эту задачу на себя.

Это пересмотренное предложение тоже было отклонено по тем же основаниям, что и предыдущее, хотя финское правительство согласилось еще раз рассмотреть вопрос об укреплении Аландских островов. В результате переговоры по торговому договору, увязанному с вопросом о Гогланде, провалились.

Фоном для этих дискуссий была все более напряженная общеполитическая ситуация. На переговорах в Мюнхене в сентябре 1938 года Германия получила судетско-германские территории и тем самым обеспечила себе командование над укрепленной зоной в Чехословакии, а это означало, что Советский Союз потерял союзника. Быстрый рост мощи Германии в сочетании с растущей холодностью Франции и Англии по отношению к Москве усилили политическую изоляцию Советского Союза, а также его подозрительность к Финляндии.

Возвращаясь к ранней весне 1938 года с ее международными осложнениями, следует отметить, что именно беззащитность Аландских островов вызывала опасения, что сохранить нейтралитет будет трудно. Еще в начале года я поручил Генеральному штабу подготовить план обороны Аландских островов, их укреплений и размещения гарнизонов, а также использования легких сил флота. В феврале экономические расчеты были завершены, и стоимость предложения составила 476 миллионов марок.

Пока продолжалась работа, мы поддерживали тесный контакт со шведскими военными властями и отметили, что шведы так же, как и мы, обеспокоены беззащитным положением Аландских островов и что уже в мирное время существовали определенные возможности для участия Швеции в планировании обороны архипелага.

Ко времени мюнхенского кризиса шведско-финляндские переговоры зашли