Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

В 1931 году срок полномочий президента Финляндии подошел к концу, и главой государства был избран сенатор Свинхувуд, председатель «сената независимости» времен Освободительной войны. 2 марта, на следующий день после вступления в должность, новоизбранный президент послал за мной. Он сказал, что думает, что сможет взять на себя задачу руководства страной, но добавил: «Войну я вести не могу». Поэтому пожелал, чтобы в случае войны я принял на себя Верховное командование и немедленно занял пост главнокомандующего вооруженными силами.

Я не был готов дать немедленный ответ. Я был благодарен за оказанное мне президентом доверие, и мне было приятно, что он считал этот вопрос настолько важным, что одним из первых его шагов было обращение к нему. Однако в тот момент я не хотел смещать главнокомандующего и чувствовал, что не могу принять предложенную мне должность. Если президент, несмотря на это, решил поручить мне пост главнокомандующего в случае войны, то для меня, однако, было важно подготовиться к этой трудной задаче, ознакомившись с проблемами и потребностями обороны. Я попросил, чтобы мне дали день на размышление.

В назначенное время я еще раз сказал президенту, что ни при каких обстоятельствах не желаю быть главнокомандующим в мирное время, но хотел бы войти в Совет обороны в качестве председателя, чтобы работать над улучшением подготовки обороны и подробно ознакомиться с задачами, связанными с оборонными проблемами страны. Разговор закончился тем, что я в принципе согласился занять пост председателя Совета обороны, пока президент Свинхувуд будет главой государства, и при необходимости стать главнокомандующим во время войны.

Было очевидно, что политические события в Европе также представляли опасность для Финляндии. Первое спокойное десятилетие после Первой мировой войны закончилось, и в 1930 году с самого начала проявились другие признаки. В связи с выполнением первого пятилетнего плана СССР приступил к широкомасштабной механизации своей армии, а его военно-воздушные силы быстро расширялись. Национал-социалистическое движение в Германии служило предвестником тенденции, которая вскоре должна дать о себе знать в политической сфере. Франция приступила к строительству линии Мажино, стоившей миллионы, необходимые для содержания современной армии. Великобритания, обеспечивавшая баланс, в военном отношении была слаба. Воинская повинность была отменена, и в стране оставалась лишь небольшая профессиональная армия. Империя пренебрегла развитием военно-воздушных сил и даже военно-морского флота. Обещанная Лигой Наций безопасность оказалась для большинства стран непреодолимым соблазном. Швеция и Норвегия сократили вооружения, а Дания шла к полному разоружению.

Финляндия также сократила срок военной службы, а правительство и большинство в парламенте не желали выделять необходимые ассигнования на оборону. Коммунистическая партия была распущена после предательства во время восстания в Лапуа, но среди социал-демократов, получивших на выборах 1930 года парламентское большинство, все еще присутствовали ярые сторонники разоружения. Большинство в парламенте составляли консерваторы, но аграрии – вторая по величине партия – по вопросам ассигнований часто голосовали солидарно с социал-демократами.

Хотя с 1919 года я много бывал за границей, я поддерживал связь с вооруженными силами, особенно с шюцкором.

В целом я был хорошо информирован как о прогрессе, так и о недостатках сил обороны Финляндии в 1931 году.

Военная подготовка достигла больших успехов. В первую очередь это было заметно в артиллерии, где уровень подготовки был особенно высок благодаря способностям и усилиям генерального инспектора артиллерии генерал-лейтенанта Ненонена. Офицерский состав стал более однородным, и с 1924 года необходимое количество командиров и штабных офицеров готовилось в Штабной коллегии. Хуже обстояло дело с вооружением и техникой. В целом у сил обороны не было другого вооружения, кроме того, которое применялось во время Освободительной войны, и это вооружение, конечно, было устаревшим и изношенным. По соображениям экономии с 1927 года крупных маневров не проводилось.

При помощи правительства были созданы некоторые военные отрасли, но производство не покрывало даже обычных потребностей в оружии и боеприпасах. План мобилизации промышленности рассматривался с 1929 года, когда был создан Совет экономической обороны, но практических результатов добиться не удалось.

В отношении мобилизации и развертывания армии мы сильно отстали по сравнению с нашим великим соседом. В случае агрессии мы должны были достичь ворот вторжения на Карельском перешейке раньше агрессора. Последний имел в своем распоряжении большой гарнизон в пределах дневного перехода, а также значительные технические и материальные ресурсы, а в Ленинграде и вокруг него можно было привлечь столько же дивизий, сколько мы имели по всей стране. Если предполагалось, что на мобилизацию и развертывание финской армии потребуется около двух недель, то Красная армия могла достичь перешейка за несколько дней и застать врасплох наши войска прикрытия превосходящими силами.

Этот факт мог поставить финское правительство в затруднительное положение при выборе подходящего времени для мобилизации. Промедление и сомнения могли означать поражение. Мобилизация основывалась на кадровой системе, что означало, что части мирного времени формировали кадровый состав, который удваивался при призыве резервистов. При такой системе было невозможно ни держать достаточные силы на Карельском перешейке, ни быстро снабдить их подкреплениями. Фортификация, конечно, могла бы в определенной степени улучшить открытое положение войск прикрытия, но артиллерийские огневые точки и пулеметные гнезда, построенные за последние десять лет, были немногочисленны и устарели.

Такова была полная картина вооруженных сил Финляндии на тот момент, когда мне предложили возглавить Совет обороны, а вместе с ним и взять на себя ответственность за подготовку страны к обороне. Было очевидно, что на этом посту передо мной встанет тяжелая задача.

Важно было прежде всего преодолеть невежество в военных вопросах, которое было особенно заметно в парламенте, и попытаться улучшить оснащение в целом.

В особенности левые и центристские партии продемонстрировали недостаточное понимание вопросов обороны страны и ее значимости, и проистекало оно из дурной привычки мыслить категориями внешней политики – вследствие отсутствия в Финляндии дипломатических традиций и опыта. Благодаря столетию автономии наша страна совершила переход к полной независимости без конституционной революции, но в том, что касается укрепления ее обороны и внешней политики, нам пришлось начинать с нуля.

В 1920 году у Финляндии практически вообще не было внешней политики. Попытки во время Освободительной войны наладить политическое сотрудничество со Швецией были ею хладнокровно отвергнуты, а разделявший тогда наши страны аландский вопрос в течение ряда лет был тревожным фактором в финско-шведских отношениях. Официальная шведская позиция по отношению к идее политического союза и военного сотрудничества, необходимость которых с 1918 года в военных кругах считалась аксиомой, с самого начала категорически отвергалась. Лучшим примером этого была немедленная реакция, последовавшая за речью министра иностранных дел Хеденстиерна на банкете в 1923 году, когда он