История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров

ряда исследователей сомнения[798]. С их точки зрения, прежде чем Пирр покинул Сиракузы, Сосистрат отправился в подвластные ему области и склонил их жителей на сторону царя. Вместе с тем указание Диодора не оставляет сомнений в факте господства Сосистрата над Акрагантом (Diod., XXII, 8, 4). Что же до остальных поселений, то если контроль над ними и был временно утрачен Сосистратом, его легко можно было восстановить по прибытии туда последнего.

Получив из Сиракуз осадные орудия и метательные снаряды и доведя свое войско до 30 тыс. чел. пехоты и значительного числа всадников (по Диодору — 1500 (XXII, 10, 2), по Плутарху ~2500 (Pyrrh., 22))[799], Пирр повел решительное наступление на карфагенские владения (в армии эпирота были и слоны: Diod., XXII, 10, 2). Карфагеняне, в свою очередь, решили не вступать с противником в открытую битву, а концентрировать силы в укрепленных пунктах.

Первым шагом Пирра было занятие Гераклеи Минойской, откуда были изгнаны карфагеняне. После этого царь захватил город, который Диодор именует Азоны (Diod., XXII, 10, 2). Город с таким названием неизвестен из других источников, поэтому некоторыми учеными он был «переименован» в Мазарон[800]. Однако подобное исправление едва ли может быть принято: согласно Диодору, город Азоны, захваченный Пирром, находился между Гераклеей и Селинунтом, тогда как Мазарон был расположен западнее Селинунта. Трудно допустить, чтобы Пирр прибыл в Селинунт, оттуда двинулся на Мазарон, занял его, а затем вновь вернулся в Селинунт. Скорее всего мы должны согласиться с суждением А. Хольма, что Азоны — это маленький городок между Селинунтом и Гераклееей[801]. После этого Пирру открывалась прямая дорога на Лилибей, но царь предпочел направиться вглубь острова. Причина тому заключалась, несомненно, в том, что Лилибей представлял собой неприступную крепость, взятие которой требовало особой подготовки.

Захватив Азон, Пирр двинулся на Селинунт и занял его, после чего он установил контроль над Сегестой, Галикией и множеством других поселений. Начался массовый переход сицилийских общин на сторону эпирского царя. Вплоть до Эрикса, самой отдаленной западной точки Сицилии, Пирр не встречал какого-то серьезного сопротивления. Однако Эрике был не только хорошо укреплен природой, но и имел сильный карфагенский гарнизон, поддерживаемый с моря.

Интересно отметить, что если о завоевании остальных карфагенских владений античные авторы едва упоминают, то рассказ о штурме Эрикса предстает перед нами во всех подробностях. В основе этого рассказа лежит сообщение придворного историка Пирра Проксена, главной целью которого было показать Пирра в лучшем свете[802].

Древний миф гласил, что в данном месте Геракл победил горного бога Эрикса. Теперь Пирр получил возможность предстать не только в образе потомка Ахилла, но и в образе потомка Геракла[803]. Для Пирра это было также благоприятней возможностью связать штурм города с религиозной пропагандой, представив его освобождением города Геракла от варваров. Перед нападением на Эрике на глазах у всего войска царь принес священную клятву.

Когда из Сиракуз были привезены осадные орудия и метательные снаряды, Пирр повел свои войска на штурм Эрикса. Как сообщают источники, Пирр, проявив чудеса храбрости, первым, подобно Гераклу, взобрался на крепостную стену. Город был взят, после чего царь устроил в честь Геракла роскошные игры (Diod., XXII, 10, 3).

Затем Пирр двинулся против Иатии, которая добровольно перешла на его сторону. Потом наступила очередь Панорма, который был взят штурмом. Отсюда царь выступил против крепости Гейркте и, овладев ею, стал полновластным хозяином всей Сицилии, за исключением Лилибея и территории, находившейся под контролем мамертинцев (Diod., XXII, 10, 4; Dion. Hal. Ant. Rom., XX, 8; Just., XXIII, 3, 4).

Ликвидировав карфагенскую угрозу, Пирр обратил свое внимание на мамертинцев. Разбив последних в открытом сражении, он уничтожил их сборщиков налогов и разрушил ряд их опорных пунктов. Мамертинцы были заперты в Мессане и помышляли только о том, как бы удержать город.

Почему Пирр не предпринял попытки полностью завершить кампанию против мамертинцев и взять Мессану? Как представляется, прав К. Кинкэйд, по мнению которого после своего разгрома мамертинцы не представляли для царя опасности, а «Мессану он мог захватить без спешки на досуге»[804]. Рассматриваемые события, как считает К. Ю. Белох, произошли в то время, когда Пирр вел с карфагенянами переговоры о мире, т. е. летом 277 г. до н. э.[805] Подобная точка зрения не вызывает возражений у других исследователей[806].

Кампания 277 г. до н. э. превратилась в триумфальное шествие Пирра по Сицилии. Благодаря эпироту и культивируемой им панэллинской идее за один год обстановка на острове изменилась коренным образом. Успехи царя в Сицилии достигли своего апогея. Карфагеняне, потеряв практически все владения на острове, удерживали здесь лишь один опорный пункт — Лилибей.

В этой ситуации карфагеняне начали переговоры с Пирром о мире, выдвинув, казалось бы, выгодные для него условия. Они обязывались возместить царю материальный ущерб (видимо, карфагенянам были хорошо известны постоянные финансовые проблемы Пирра), предоставить корабли в случае возвращения царя с острова, признавали за Пирром все завоеванные им территории. Взамен карфагеняне просили одного: сохранить за собой Лилибей.

Надо сказать, что предложенные карфагенянами условия были прямым нарушением римско-карфагенского договора, но это едва ли заботило пунийских дипломатов. Заключая несколько ранее договор с Римом, карфагеняне преследовали одну важную цель: задержать Пирра в Италии. Поскольку, однако, данная цель не была достигнута, — и в этом, с точки зрения карфагенян, были виноваты римляне, — союз с ними более не имел смысла.

Карфагенские предложения застали Пирра врасплох. Первоначально он склонялся к тому, чтобы принять их[807], но затем, под давлением ряда советников, он их отверг, отказавшись гарантировать карфагенянам обладание Лилибием, и заявил, что море должно стать естественной границей между владениями Карфагена и Сицилией (Diod., XXII, 10, 5).

Как оценить данный поступок Пирра? Суждения исследователей по этому вопросу существенно расходятся. Так, Р. Шуберт, порицая Пирра за отказ от выгодных предложений карфагенян, писал: «Если бы Пирр был понятным и сильным политиком, он бы заключил мир. На Сицилии он достиг всего, чего можно было достичь… То, что он попытался овладеть Лилибеем, было для него губительной ошибкой»[808]. Согласно немецкому ученому, Проксен, озабоченный оправданием этой роковой ошибки Пирра, попытался всю вину свалить на «плохих советников», которые якобы вышли на первый план после смерти Кинея. «Если плохие советники и существовали вообще, то ими могли быть только льстецы, которые очень хорошо знали сокровенные мечты Пирра»[809]. Такое суждение Р. Шуберта целиком разделял и Р. фон Скала, который порицал Пирра за то, что он следовал советам плохих советников и не принял выгодные предложения