История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров

был направлен из Леонтин, Сиракуз и Акраганта. В Леонтинах правил тиран Гераклид, в Акраганте — Сосистрат, также владевший в Сиракузах материковой частью города, тогда как остров Ортигия контролировался тираном Фойноном. Кроме того, необходимо помнить, что и тиран Тавромения Тиндарей дружелюбно встретил Пирра и помог ему высадиться на острове. Таким образом, мы наблюдаем довольно необычную картину, когда правители отдельных городов не только не составили какую-то оппозицию Пирру, но, наоборот, всячески приветствовали его появление, оказывая ему всевозможную помощь. Поэтому мнение Г. Берве о том, что призыв к Пирру якобы был направлен не от властителей городов, а от их внутренних политических противников и содержал просьбу изгнать и карфагенян, и их соперников, полностью противоречит имеющимся в нашем распоряжении фактам[827].

Объяснение подобной лояльности со стороны тиранов мы можем найти в следующем. Приглашая Пирра на остров возглавить их борьбу против карфагенян и мамертинцев, они отводили ему исключительно роль гегемона, главнокомандующего всеми вооруженными силами греческих городов. Это вполне устраивало сицилийских тиранов. Такое положение Пирр уже занимал в симмахии эпиротов.

Однако с точки зрения реальной власти пост гегемона мало что давал. Гегемон был всего лишь верховным главнокомандующим союзными силами исключительно на время войны. Можно предположить, что с утратой внешнего врага Пирр оказался бы в роли «сделавшего свое дело мавра» и должен был сойти с политической арены Сицилии. Надо думать, что, как опытный стратег, Пирр это прекрасно понимал. Возможным решением проблемы было на волне шумных военных успехов, используя всеобщую поддержку населения греческих полисов, преобразовать полномочия гегемона во власть эллинистического монарха. Как точно подметил Д. Кросс, «выбирая его (Пирра. — С. К.) “царем и гегемоном”, сицилийцы следовали модели Коринфской лиги, другими словами, они имели в виду, что их царь будет для них тем же, что Филипп для греков Балкан, но Пирр посчитал, что они отдались полностью под его власть…»[828]. То же, что на Сицилии с частично дорийским, частично ионийским населением, где издавна существовали развитые формы полисного устройства, господство чужеродного царя было просто немыслимо, не вызывает никаких сомнений[829].

Стоит отметить, что Пирр на острове занимал несколько иное положение, чем в Италии, и это сразу бросается в глаза. В Италии союзные тарентинцы и италики хотя и передали ему военную власть, но никогда не вели речи о признании его своим царем. Диодор прямо указывает, что Пирр рассматривал Сицилию как свое владение (Diod., XXII, 10, 6: έπαρχία). В период наивысших успехов Пирр был титулован здесь также как «царь» (βασιλεύς). В том, что это было сделано чисто титулярно, можно усомниться, ибо Пирр уже носил титул царя. И это дало Пирру формальное основание начать практическую работу по созданию государственных органов на острове.

Существует вполне обоснованная идея, что при Пирре действовал совет (συνέδριον), в который входили представители отдельных сицилийских городов[830]. Прибыв на остров и не владея полностью ситуацией, Пирр на первых порах, конечно, должен был иметь подобный консультативный орган, и сравнение отношений Пирра и его сицилийских союзников с теми, которые были присущи Коринфской лиге, кажется нам вполне корректным. Однако трансформация Пирром полномочий гегемона в монархическую власть трактуется нашими источниками как «изменение отношения Пирра к сицилийцам». Думается, прав Г. Берве и следующие за ним Г. Бенгтсон и А. Б. Недерлоф, указывающие на то. что Пирр рассматривал полисы Сицилии как полностью подчиненные ему и соответственно этому строил свою политику[831].

Как указывают наши источники, Пирр назначал в го рода наместников-управляющих из числа своих командиров, которые по своему усмотрению, вопреки существующим нормам, зачастую неправедно, вершили суд, что не могло ни вызывать недовольство жителей (Dion Hal. Ant. Rom., XX, 8). Людьми Пирра были также заняты все высшие административные должности. Назначенные Пирром наместники злоупотребляли своей властью, использовали ее для личного обогащения (App. Samn., 12). В результате многие из них, прибыв на остров ни с чем, возвратились на родину настоящими богачами. Многие сицилийские полисы были заняты гарнизонами Пирра, содержание которых тяжелым бременем легло на горожан. Кроме того, по примеру своих современников, эллинистических монархов, Пирр наложил на полисы острова дань (εισφορά), которая была для них достаточно обременительна.

Таким образом, налицо было не только ущемление Пирром автономии сицилийских полисов, но и попытка ее полной ликвидации. В Италии эпирот подобного не допускал.

История знает примеры удачного сосуществования полисов и монархической власти в составе эллинистических государств. Наглядным тому примером является Пергамское царство, где Атталиды, удерживая за собой реальную власть, тем не менее сохраняли полисные институты в городах[832].

Совсем иначе себя повел Пирр на Сицилии. Как справедливо отметили Т. Моммзен и У. фон Хассель, Пирр, невидимому, брал пример с Птолемея, чьи автократические методы управления были возможны в Египте, но никак не в демократических городах-государствах сицилийских греков[833].

Опираясь на известный пассаж Дионисия Галикарнасского (Dion. Hal. Ant. Rom., XX, 8, 1: καί τάς μεγίσ-τας έν τάϊς πόλεσιν άρχάς τοίς ίδίοις ΰπάσπισταάς καί λοχαγοίς προσένειμεν, ού κατά τους έπιχωρίους έκαστης πόλεως νόμους, οϋδ’ εις τόν εϊωύότα χρόνον, άλλ’ αϋτω φίλον ήν), Ρ. фон Скала писал, что «Пирр вел себя на Сицилии, как на вражеской территории»[834].

Внезапно возникшая оппозиция Пирру со стороны сицилийских тиранов, ранее горячо поддерживавших эпирота, на наш взгляд, вполне объяснима. Дело в том, что в структуре создаваемого Пирром на Сицилии государства им просто не находилось места. Заняв подчиненное положение, тираны должны были постепенно сойти с политической сцены[835]. Но сами они, вероятно, так не считали, превратившись однажды из друзей и союзников Пирра в его непримиримых врагов. Прямым результатом этого стали казнь Пирром Фойнона и бегство Сосистрата (Plut. Pyrrh., 23). Затем последовали казни влиятельных граждан городов, заподозренных в измене. При этом казни сопровождались конфискацией имущества у богатых горожан. Все это, разумеется, не могло прибавить популярности Пирру.

Еще одним доказательством функционирования государства Пирра на Сицилии (пусть и кратковременного) была чеканка царем собственной монеты. Монеты имели изображения Афины или Артемиды, Зевса Додонского или Ахилла и легенду ΒΑΣΙΛΕΩΣ ПТРРОТ. Большинство этих золотых, серябряных и бронзовых монет относят к монетному двору в Сиракузах. Можно утверждать, что они чеканились как символ объединения Сицилии под властью Пирра[836].

Итак, характеризуя модель создаваемого Пирром государства на Сицилии, мы должны видеть в нем пример типичной эллинистической монархии того времени[837].

Как показывает исторический опыт, эллинистическая монархия базировалась на преданной царю, закаленной в сражениях и хорошо организованной наемной армии. Такой армии у