История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров

призывам своих италийских союзников, продолжить борьбу против Рима. Как известно, победило «западное направление»: после недолгих колебаний Пирр с 20 тыс. пехотинцев и 3 тыс. конных воинов вновь оказался в Италии.

Какими планами он руководствовался на сей раз? К сожалению, античная историческая традиция (Дионисий Галикарнасский, Плутарх, Юстин, Зонара) не дает нам вразумительного ответа на этот вопрос. Немногим лучше обстоит дело в данной связи и с суждениями современных исследователей.

Едва ли стоит всерьез относиться к мысли Дж. Эббота и Ж. Каркопино, объяснявших отъезд Пирра из Сицилии в Италию импульсивностью царя, непомерным честолюбием и отсутствием у него четко продуманного плана[853]. Согласно А. Санти, Пирр, уже готовившийся перенести войну из Сицилии в Африку, был вынужден отказаться от своих планов, «идя навстречу пожеланиям сломленных, доведенных до крайнего состояния союзников, особенно тарентинцев, которые пострадали больше других, и возвратился в Италию»[854]. В качестве основного мотива отъезда Пирра с Сицилии Р. Шуберт и Б. Низе также называли желание царя оказать помощь его италийским союзникам[855].

Вместе с тем нельзя согласиться с утверждением Л. Р. Вершинина, что в 275 г. до н. э. Пирр, «никем не ожидаемый, возвратился в Италию»[856]. Это полностью противоречит данным античной традиции, в частности сообщению Плутарха (Plut. Pyrrh., 24).

По мнению Р. фон Скалы, призыв со стороны союзников в Италии был для Пирра удобным выходом из неудачного сицилийского похода, однако царь должен был осознавать, какой опасности он подвергает себя, следуя за ними. «Его душа колебалась, и эти колебания в его воспоминаниях должны быть отмечены так: здесь карфагеняне, там — угроза со стороны римлян, но… оставаться на Сицилии было еще хуже»[857].

Возвращение Пирра в Италию весьма своеобразно объяснял Д. Кинаст: одновременный переход большей части Сицилии под контроль карфагенян и успехи римлян на юге Италии создавали для Пирра опасность оказаться отрезанным от пути в Тарент и Эпир[858].

У. фон Хассель полагал, что отсутствие сильного флота побудило Пирра, отказавшись на время от борьбы с карфагенянами, прибыть в Италию и уже там продолжить работу по его строительству”[859].

Э. Билль, осторожно высказывая сомнения относительно призывов самнитов и тарентинцев, указывал на безнадежность положения Пирра на Сицилии[860].

Таким образом, суммируя приведенные выше мнения исследователей, можно утверждать, что если каждое из них, взятое в отдельности, едва ли исчерпывает суть проблемы, то взятые все в совокупности они приближают нас к ее решению. При этом хотелось бы отметить главное: продолжая оставаться носителем панэллинской идеи и прибыв на Запад для защиты италийских, а затем и сицилийских греков, Пирр не мог проигнорировать просьбы своих союзников и, не урегулировав окончательно отношения с Римом, возвратиться в Грецию.

Во время переправы Пирра в Италию произошел эпизод, который, на наш взгляд, требует обстоятельного анализа. Как сообщают источники, у Регия флот Пирра столкнулся с карфагенской эскадрой и понес тяжелые потери: около 70 кораблей было потоплено, многие повреждены, флагманский корабль царя был захвачен противником, а сам Пирр спасся, сохранив лишь 12 кораблей (Plut. Pyrrh., 24; Paus., 1, 12, 5; App. Samn., 12; Just., XXV, 3, 1).

Целый ряд историков (Дж. Эббот, А. Санти, У. фон Хассель, К. Кинкэйд, Д. Кросс) принимал подобное сообщение античной традиции без каких-либо возражений[861]. Р. фон Скала при этом заметил, что огромное количество захваченных трофеев и военной добычи на Сицилии сильно затрудняли движение греческого флота; к тому же эпироты были неопытны в морском деле, а завербованные сицилийские моряки не проявили должной отваги[862].

Р. Шуберт, однако, число потерянных Пирром кораблей назвал «сильно завышенным», почему-то, правда, обвинив в фальсификации Тимея, трудом которого якобы пользовался Аппиан[863].

Другая группа исследователей (П. Р. Франке, Д. Кинаст, О. Гамбургер), говоря о разгроме военного флота эпирского царя, считает, что его транспортным судам все же удалось благополучно добраться до места назначения[864].

Полному пересмотру вышеприведенное свидетельство традиции подверг К. Ю. Белох, которого в этом поддержал его ученик Г. Де Санктис[865]. К. Ю. Белох задал, на наш взгляд, вполне резонный вопрос; как же мог быть захвачен флагманский корабль Пирра, если он сам остался цел и невредим?

В данной связи можно привести и другие возражения. Нельзя не обратить внимание на то, что известие о победе карфагенского флота мы встречаем только у тех авторов, которые писали спустя 400–500 лет после западной экспедиции Пирра (Плутарх, Аппиан, Павсаний, Юстин). В источнике, ближе всего хронологически стоящем к рассматриваемым событиям — «Всеобщей истории» Полибия, нет никакой информации о поражении Пирра от карфагенян на море. Не говорят о проигранной Пирром морской битве ни Дионисий Галикарнасский, ни Диодор, которые писали в I в. до н. э. И хотя от сообщений этих авторов дошли лишь фрагменты, их молчание по поводу данного события, кажется, весьма показательно.

Интересное наблюдение сделал И. И. Вейцковский. По его словам, еще более важным является молчание об этом событии Зонары (Диона Кассия). Несмотря на то что Зонара сокращал содержание используемых им источников, основную канву событий он сохранял. А если так, то Дион Кассий, вероятно, ничего не знал о поражении Пирра на море. При этом очевидно, что у него не было повода, будучи осведомленным об этом событии, умышленно его замалчивать. Рассуждая же дальше в подобном ключе, мы неизбежно придем к выводу, что если молчит Дион Кассий, то и традиция до Ливия, за которой он следовал, тоже об этом ничего не сообщала. Стало быть, полагает И. И. Вейцковский, рассказы Аппиана, Плутарха и Павсания о поражении флота Пирра являются более чем сомнительными[866].

Вместе с тем стоит обратить внимание еще на одно обстоятельство: в биографии Пирра, написанной Плузархом, сообщение о поражении царя на море от карфагенян звучит как-то глухо и невыразительно (Plut. Pyrrh., 24). Так же лаконичен аналогичный пассаж Павсания (Paus., I, 12, 5). И лишь у Аппиана мы находим достаточно развернутый рассказ об упомянутом событии (App. Samn., 12).

Нельзя, однако, забывать, что самнитская книга Аппиана дошла до нас лишь в извлечениях, в основе которых лежит информация, зачастую не подтверждаемая никакими другими источниками.

Еще дальше в критике Аппиана пошел И. И. Вейцковский: ссылаясь на исследование немецкого ученого Л. Келлера, который пришел к заключению, что в основе рассказа Аппиана о I Пунической войне лежит карфагенская историческая традиция[867], он распространил это положение и на рассматриваемое сообщение Аппиана[868].

Действительно, достоверность данного пассажа Аппиана не может не вызывать сомнений. Только у него мы находим