Моя история - Джоан Лесли Мэлоун

FAO Schwarz на первом этаже здания GM Building, где находилась штаб-квартира Estée Lauder. Джош не интересовали счетчики желейных конфет, множество мягких игрушек или знаменитое напольное пианино. Нет, он бросился искать отдел Lego, поглядывая на замок, который мы купили ему на Рождество два года спустя. Интересно, что это были не просто старые воспоминания; это были его первые сознательные воспоминания о жизни.

Единственное воспоминание, связанное с раком, которое он сохранил, — это день, когда я попросила его побрить мне голову, но даже это он описал как «сделал маме короткую стрижку». У меня началось выпадение волос, и мы хотели вовлечь его в этот процесс, чтобы смягчить шок от того, что он увидит меня лысой. Мы никогда не скрывали от него рак. Мы называли его по имени и объясняли, почему мы в Нью-Йорке, хотя и не брали его с собой в больницу. Будучи откровенными и честными, независимо от того, понимал он это или нет, мы хотели избавить его от страха.

Парикмахер пришла в квартиру, чтобы постричь нас, и когда пришло время стрижки, она предложила Джошу электрическую бритву, а я сидела в кресле в гостиной с полотенцем на плечах. Он с удовольствием взял бритву и хихикал, когда мои светлые волосы падали на пол, а Гэри смотрел на нас. Но потом он заметил, что я замолчала, и я не успела вытереть слезы из глаз. Джош подошел ко мне, посмотрел на меня и тоже замолчал, думая, что я расстроилась из-за своей новой прически.

«Не волнуйся, мамочка, — сказал он, — скоро отрастет».

Закончив, парикмахер взял зеркало, чтобы показать мне мою новую прическу « » с короткой стрижкой сзади и по бокам. «Тебе идет, правда, Джоши?», — спросил Гэри. «Наша собственная G.I. Jane! Правда?». Джош начал аплодировать, не совсем понимая, чему он аплодирует, поэтому я аплодировала вместе с ним, радуясь своему новому образу Деми Мур.

Через две или три недели на детской площадке возле больницы произошел чудесный момент. Няня отвела Джоша на качели, а я пошла на плановое обследование и сдала анализы крови. После этого я пошла к ним и, подойдя к саду, заметила его вдали, играющего с другим мальчиком на карусели, пока няня разговаривала с парой, сидящей на скамейке. Когда я подошла ближе, стало очевидно, что новый друг Джоша был больным раком: он был худощавым и без волос.

Я подошла к няне и заметила, что отец плачет.

«Вы мама этого мальчика?» — спросил он, вставая, чтобы поздороваться.

«Да. Что он сделал?»

Он рассмеялся. «Вы хоть представляете, какой волшебный ваш сын? Мой мальчик приходит сюда каждый день, и никто из детей не играет с ним, потому что все боятся. Но ваш сын подошел к нему, взял его за руку, и они ушли играть».

Я посмотрела на мальчика, и он смеялся и визжал, пока Джош крутил карусель. В тот день он заработал дополнительные кубики Лего, и если из этой ситуации можно было извлечь что-то положительное, то это то, что он не вырастет, боясь людей, которые выглядят иначе.

Примерно через три недели после стрижки я отдыхал в квартире одним вечером. Гэри доделывал работу, Джош лежал в постели, а Стивен Хорн был у нас и готовил спагетти болоньезе. Мы бездельничали, болтая о фильме, который недавно посмотрели в кинотеатре, «Реальная любовь», когда я случайно почесал зудящее место на голове... и все эти щетинки упали, как перхоть из рекламы шампуня « ». Думая, что никто не заметил, я ускользнул в ванную, потерел голову обеими руками, и еще больше щетинок упало в раковину, как когда мужчина бреется электробритвой. В конце концов, у меня выпали брови и ресницы, и на теле не осталось ни одного волоска, но в тот момент, когда я смотрела в зеркало и поняла, что даже прозвище «Джи-Ай Джейн» больше не подходит, это был ужасающий вид. Я как будто исчезала — теряла волосы, вес, присутствие. Я выглядела как истощенное, сморщенное, андрогинное существо.

Тем временем Гэри, который тихо наблюдал за моим поспешным уходом в ванную, подготовил Стивена — пришло время мужчинам собраться с силами. Никто из моих ближайших друзей никогда не боялся моего рака, но это не значит, что им было легче смотреть на это.

Когда я вышла из ванной, Гэри обнял меня и спросил, все ли в порядке, не желая поднимать шума. Я пошла на кухню за стаканом воды. Стивен стоял у плиты, спиной ко мне, помешивая спагетти. Он услышал, что я подошла, но не обернулся, продолжая смотреть вниз. «Еще десять минут, и ужин будет готов», — сказал он.

«Стивен? Ты в порядке?» — спросила я.

Но он продолжал помешивать сковороду, как будто меня не было.

«Стивен, все в порядке, ты можешь посмотреть на меня».

Он повернулся, и по его лицу текли слезы. «Джо, прости. Я просто не могу смотреть, как ты это переживаешь».

На следующее утро, зная, что я отказалась от парика, потому что он слишком чесался и я в нем выглядела как манекен, он неожиданно появился в квартире с подарком: бейсболкой с надписью «Секс в большом городе». До этого момента я, по-моему, не осознавала, насколько близкие люди разделяют твою боль и страдания, но часто скрывают это, потому что считают, что не имеют права высказывать свои чувства. Хотя рак не поразил их тела, он определенно задел их за живое. И ни у кого это не было так сильно, как у Гэри.

Он поклялся себе, что не будет плакать при мне, потому что не хотел, чтобы я волновалась. Но, несмотря на всю свою стоичность, я знала, что он тоже переживает свои эмоции. Я узнала об этом в одно воскресенье, когда Джош рассказал мне.

Они оба были вместе в парке, и в тот вечер я укладывала Джоша спать.

«Что вы с папой сегодня делали?» — спросила я его.

«Папа плакал, он много плакал».

Хотя слезы были неизбежны, Гэри заставлял нас смеяться не меньше, и я предпочитала сосредоточиться на этом. Мой рак не погасил его чувство юмора, и он всегда искал положительные моменты и был постоянным источником веселья, иногда даже нечаянно. Как в тот день, когда он вернулся из парикмахерской Bumble and bumble, моего любимого салона.

Зная, что это мой любимый салон, он принес мне небольшой подарок, спрятанный в коричневом бумажном пакете. Я достала знакомую пластиковую бутылочку, взглянула на нее, посмотрела на него