Николай Кузнецов. Строптивый ставленник Сталина - Владимир Виленович Шигин

Закономерен вопрос: почему при негативном отношении Кузнецова Абанькина в апреле 1945 года назначили заместителем наркома ВМФ по кадрам? Однозначного ответа на этот вопрос у автора нет, однако можно предположить, что сделали это «в пику» Кузнецову. Единственным, кто мог назначить человека на должность заместителя наркома, игнорируя мнение самого наркома, был, разумеется, Сталин. Зачем — если как профессионал Абанькин откровенно слаб, а неприязненные отношения с начальником не пойдут на пользу дела? Он явно был определен играть не в команде Кузнецова, а против нее. Будем честными, любой начальник высокого ранга всегда старается представить состояние дел в своей «вотчине» в наилучшем виде, сглаживая углы и умалчивая об отдельных недостатках. Абанькин, скорее всего, и был поставлен, чтобы разоблачать «сглаживания» и «умалчивания» Кузнецова. К тому же в апреле 1945 года на повестке дня стояла новая война — с Японией. И Абанькин мог быть полезен как человек, достаточно хорошо знавший Тихоокеанский театр военных действий.

Отметим, что Абанькин особенно любил ездить по флотам, нагоняя страх, выявлять недостатки в работе, писать разгромные справки по проверкам и снимать с должностей командиров различных рангов. В преддверии войны с Японией такой «принципиальный» инспектор дел на Тихоокеанском флоте и на Амурской флотилии был весьма полезен.

Кроме того, Сталин прекрасно понимал, что к 1945 году значительно вырос авторитет и амбиции маршалов и генералов. Чтобы держать их под контролем, лучше всего подходила политика «сдержек и противовесов». При каждом находился специально поставленный человек, пусть не обладающий высокими профессиональными качествами, зато склонный к доносительству, а еще лучше, имевший личные счеты с «подопечным». Такую кадровую политику не Сталин изобрел, так действовали все умудренные опытом правители и до, и после него.

Что касается Кузнецова и близких к нему адмиралов, появление П. С. Абанькина в ранге заместителя наркома было встречено с тревогой. Все понимали его роль соглядатая за лояльностью высшего командного звена ВМФ, и в первую очередь самого наркома. Однако снятие Кузнецова с должности главкома ВМС сразу же вознесло Абанькина вверх по карьерной лестнице.

* * *

По итогам работы упомянутой комиссии поста лишился не только Кузнецов. От своих должностей были отстранены и адмиралы из «команды Кузнецова» Алафузов и Галлер. И совершенно не случайно сразу же после фактического разгрома «команды Кузнецова» на повышение пошли старые недоброжелатели Николая Герасимовича. Адмирал Октябрьский стал первым заместителем главкома ВМС, а вице-адмирал Абанькин — заместителем главкома по кораблестроению и вооружению. Данная должность в период выполнения очередной амбициозной кораблестроительной программы являлась весьма престижной и перспективной. Об участии обоих в интригах против Кузнецова откровенно рассказал автору в свое время адмирал флота Н. Д. Сергеев. Именно эти двое приложили руку к обострению отношений между Кузнецовым и Булганиным.

Из воспоминаний Н. Г. Кузнецова:

«Он (Ф. С. Октябрьский. — В. Ш.) явно торжествовал, когда в 1947 г. я был снят с работы. Его назначили заместителем наркома ВМФ… Это был довольно своеобразный адмирал со многими положительными качествами и одновременно недостаточно правильно решавший некоторые вопросы. Он имел обыкновение слишком возомнить о себе, когда дело у него шло хорошо, и критиковать своих подчиненных, если случались неудачи»[75].

После снятия с должности Кузнецова и его соратников в руководстве ВМС оказались: главнокомандующий ВМС — адмирал И. С. Юмашев, начальник Главного штаба ВМС — адмирал А. Г. Головко, первый заместитель главкома ВМС — адмирал Ф. С. Октябрьский, заместитель главкома ВМС по кораблестроению и вооружению — вице-адмирал П. С. Абанькин и заместитель главкома ВМС по боевой подготовке — адмирал Г. И. Левченко.

К сожалению, после снятия с должности Кузнецова его недоброжелатели не успокоились. Очень скоро они нанесут по нему и его ближайшим соратникам еще один сокрушительный и, как они надеялись, нокаутирующий удар, после которого обычно уже никто не поднимался…

Глава 22. Дело четырех адмиралов

В первые послевоенные годы Сталин и Жданов начали резко закручивать гайки, искореняя якобы появившийся «несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада». Действительно, жизнь советских людей не шла ни в какое сравнение с западноевропейской. Ну а материя, как известно, всегда первична. Именно поэтому и понадобилось срочное завинчивание идеологических гаек, и против «низкопоклонства» была развернута массированная кампания. В этой ситуации Сталину и отвечавшему за партийную идеологию Жданову и пришла идея о реанимации в СССР судов чести.

Всего до конца 1947 года в различных сферах было проведено 82 суда чести, самая известная и запутанная история связана с привлечением сразу четырех известных адмиралов. Началась она с письма капитана 1-го ранга В. И. Алферова, где он выражал протест по поводу передачи американцам изобретенной им торпеды высотного торпедометания 45–36 АВА, о чем его, как автора, даже не уведомили. В незаконной передаче своего изобретения иностранцам Алферов обвинил бывшего наркома Кузнецова и его ближайших соратников адмиралов Галлера, Алафузова и Степанова. При этом почему-то считается, что свое письмо Алферов адресовал напрямую министру Вооруженных сил Н. А. Булганину и заместителю председателя Совета Министров СССР Л. П. Берии, курировавшему работу МВД, МГБ и Министерства государственного контроля. Те якобы доложили Сталину, после чего вся история и завертелась. На самом деле все было иначе.

Герой Социалистического Труда контр-адмирал В. И. Алферов — автор письма, послужившего основанием для возбуждения судебного процесса над Н. Г. Кузнецовым и его товарищами. Из архива журнала «Морской сборник»

Да, Алферов действительно написал письмо с обвинениями руководства ВМФ в рассекречивании и разбазаривании придуманного им секретного механизма. Негативную реакцию на действия командования ВМФ со стороны изобретателя понять можно, он лишь желал восстановить справедливость. Письмо он направил, как положено, на имя заместителя главнокомандующего ВМС по кораблестроению и вооружению вице-адмирала П. С. Абанькина. Он явно рассчитывал, что с проблемой разберутся на уровне командования ВМФ, но никак не выше. То, что произошло позже с его письмом, от самого Алферова уже никак не зависело. Абанькин же на ближайшем совещании был обязан доложить главкому Кузнецову о факте получения данного письма и предложить решение поставленного вопроса.

Как ни странно, о его обсуждении руководством ВМФ не сказано ни Кузнецовым, ни другими участниками и свидетелями процесса 1948 года. Возможны два варианта. Первый: Абанькин доложил Кузнецову о письме, но тот не придал ему значения, а просто отмахнулся. Второй: Абанькин Кузнецову не доложил, а переправил письмо в высшие инстанции.

Что касается первого варианта, то он маловероятен. Алферов никуда больше не обращался, а значит, его письмом занимались. Однако