Николай Кузнецов. Строптивый ставленник Сталина - Владимир Виленович Шигин

не сам Кузнецов и не его ближайшее окружение. А значит, Абанькин письмо Кузнецову не показывал и сразу направил его министру Вооруженных сил СССР Булганину. Причем он придержал его у себя до тех пор, пока Кузнецова не сняли с должности главкома. Теперь Абанькин должен был передать письмо новому главкому ВМС Юмашеву, сопроводив его своей пояснительной запиской. Зная характер адмирала, можно с большой долей вероятности сказать, что на этом бы история с письмо Алферова и закончилась. Юмашев не любил выносить сор из избы и сделал бы все, чтобы спустить этот вопрос «на тормозах».

Поэтому письмо от Абанькина, минуя Юмашева, странным образом оказывается сразу у Булганина. Есть версия, что одновременно оно попало и к Берии. Таким образом, истинным организатором всей истории с «делом четырех адмиралов» был не кто иной, как адмирал Абанькин. Более того, капитан 1-го ранга В. И. Алферов являлся однокашником Абанькина по Военно-морскому училищу имени М. В. Фрунзе, да и после окончания училища они некоторое время служили вместе. А значит, можно предположить, что инициатором самого письма также стал Абанькин, решивший разыграть грандиозную интригу. Косвенным доказательством этому служит тот факт, что письмо было написано лишь спустя четыре года после передачи американцам торпеды 45–36 АВА.

Письмо о незаконной передаче высотной торпеды попало в руки Булганина как раз кстати, когда к Кузнецову и его ближайшему окружению накопилось немало вопросов по их несанкционированным контактам с англичанами и американцами в конце войны. Ну а давно враждовавший с Кузнецовым Булганин, выбрав время, подсунул письмо Алферова под горячую руку Сталину.

В своих воспоминаниях Кузнецов прямо называет инициатором раздувания дела именно его, при этом не особо стесняясь в выражениях. В интерпретации Кузнецова, тот свел с ним счеты из-за старого спора о помещении для Наркомата ВМФ. Тогда Булганин приказал выселить моряков из одного принадлежащего Наркомату ВМФ дома. Кузнецов попросил предоставить замену. Булганин отказался. Кузнецов доложил Сталину. Тот поставил Булганина на место, и последний пообещал Кузнецову это припомнить.

Впрочем, нельзя все сводить к одной лишь мести Булганина и интриге Абанькина. Дело в том, что, оставляя за наркомом ВМФ право на прямые контакты с союзниками, Сталин запретил ему принимать какие-либо серьезные решения без личного вмешательства Молотова, курировавшего международные контакты Наркомата ВМФ. В дальнейшем Кузнецов будет оправдывать свои действия тем, что из-за большой загруженности Молотов не всегда мог уделять внимание флоту и ближе к 1945 году ряд вопросов, связанных со взаимоотношениями с союзниками, он начал решать сам, не уведомляя куратора.

Маршал Н. А. Булганин. Из открытых источников

Возможно, что все в истории с Кузнецовым и близкими к нему адмиралами и закончилось бы не столь трагически, если бы не внутриполитическая ситуация в СССР. Вдобавок к борьбе с «космополитизмом» началась кампания по выявлению фактов вывоза из Германии большого количества ценностей отдельными маршалами и генералами. Одновременно начался и ряд политических процессов среди генералитета, затронувших окружение Жукова и ВВС.

У адмиралов ВМФ нашлась другая «ахиллесова пята» — прямые контакты с бывшими союзниками, доходившие практически до дружеских. Если во годы Второй мировой на них смотрели сквозь пальцы (как-никак союзники!), то с началом холодной войны с Западом их легко можно было представить чуть ли не изменой Родине.

Вождь очень нервно реагировал на излишнюю самостоятельность подчиненных в вопросах внешней политики и международных связей, ибо это всегда было чревато контактами с зарубежными разведками. Кузнецов и его окружение больше всего контактировали с адмиралами и офицерами английской и американских морских миссий, где, разумеется были и кадровые разведчики.

Как именно обстояло дело с поиском компромата на Кузнецова и его окружение, мы, наверное, в точности уже никогда не узнаем. Но очевидно одно: в нужный момент на столе Сталина появилось письмо Алферова. Немного позднее помимо письма были выявлены и другие факты превышения Кузнецовым и его заместителями своих прав при передаче англичанам и американцам секретной информации.

Для Сталина это был прецедент, на который он был обязан отреагировать, продемонстрировав всему советскому генералитету, что в условиях холодной войны любые личные контакты с зарубежными «партнерами» будут безжалостно пресекаться, а виновные нести наказание. Причем исключительно суровое.

* * *

Сразу после октябрьских праздников 1947 года в Москву, не объясняя причин, срочно вызвали Кузнецова, его заместителя вице-адмирал Г. Д. Степанова и начальников двух других военно-морских академий Алафузова и Галлера.

Главком ВМФ адмирал Юмашев объявил прибывшим, что с сего дня они являются подследственными и поступают в распоряжение офицеров Главной военной прокуратуры, которые будут выяснять, почему они в годы войны передали иностранцам секретную документацию о вооружении кораблей ВМФ.

Началось следствие. По воспоминаниям Кузнецова, оно проходило по заранее разработанному сценарию, о чем, в частности, свидетельствовали однотипные вопросы прокурорских работников и полное игнорирование ими доводов и аргументов, которые подследственные приводили в свое оправдание. Через полтора месяца адмиралам предъявили обвинение в совершении преступления, предусмотренного ст. 193–17 п. «а» УК РСФСР. В обвинительном заключении значилось, что бывшие руководители Наркомата ВМФ в лице адмирала Кузнецова, адмирала Галлера, адмирала Алафузова и вице-адмирала Степанова в 1943–1944 годах без разрешения правительства СССР передали разновременно иностранным военным миссиям некоторые виды вооружения флота и их секретные описания и чертежи. А далее перечислялись следующие факты незаконной передачи иностранным миссиям сведений о вооружениях ВМФ:

«1. В феврале 1943 года Алафузов, с ведома Кузнецова, но без разрешения Правительства СССР, передал английской военной миссии описания и чертежи 130-мм дистанционной гранаты.

2. В марте 1944 года Степанов, с согласия Галлера и Кузнецова, но без разрешения Правительства СССР, передал английской военной миссии описания и чертежи секретного оружия — высотной торпеды 45–36 АВА.

3. В октябре 1944 года Алафузов, с ведома Галлера и Кузнецова, но без разрешения Правительства СССР, передал английской военной миссии образец высотной торпеды 45–36 АВА в полном комплекте.

4. В период 1943–1944 гг. Степанов, с согласия Галлера, но без разрешения Правительства СССP, передал английской и американской военным миссиям документацию по 130-мм 2-орудийной башенной установке Б-2-ЛМ, 130-мм установке Б-13-Н серии, 100-мм 56 калибров длиною одноорудийной палубной универсальной установке Б-34 и схемы ПУС „Москва“.

5. В период 1943–1944 гг. Алафузов и Степанов передали английской и американской военным миссиям много карт, которые не имели отношения к ведению морских операций английского и американского флотов в наших водах. В частности, была передана Степановым американской военной миссии без разрешения Правительства СССР секретная карта побережья Камчатки.

Кроме того, расследование установило, что в ноябре 1944 года АЛАФУЗОВ, организуя с ведома Кузнецова осмотр сотрудниками английской военной миссии