О женской стыдливости - Жан-Клод Болонь

В этих рассуждениях во главу угла по-прежнему ставится сексуальное желание. Врач верит в то, что одежда, скрывающая интимные части тела, играет важную роль в пробуждении желания, связанного с жаждой неведомого. Причем эта роль важна до такой степени, что иногда желание улетучивается, как только одежда спадает на пол. Но последнее слово остается не за этим видом стыдливости: «Мы так обожаем стыдливость лишь потому, что стремимся ее преодолеть, увидеть, как рушатся барьеры, проникнуть в эти последние ее пристанища».

Этот анализ, однако, более тонок. Отдавая должное Шопенгауэру, доктор Ру верит в «органичный идеал», который заставляет мужчину и женщину выбирать партнера, наиболее соответствующего их «действительным нуждам», и влюбляться в него, не осознавая причины. Но в романах мы встречаем совсем иные образы идеального мужчины и идеальной женщины, и поэтому разочарования практически неизбежны. Стыдливость — эта невидимая пелена, подобная тонкому налету конденсата, покрывающему зеркало, — сглаживает образ другого человека. «Этот таинственный невидимый покров — он словно легкая дымка, посланная нам провидением, через которую любимое существо проявляется как органичный идеал, который мы создали в глубине нашего сознания». Тонко сглаживая реальность, стыдливость позволяет забыть романтический и стереотипный идеальный образ, который мы в себе носим. Благодаря стыдливости людям удается избежать немедленного противопоставления его реальности другого человека. Таким образом происходит раскрытие подсознательного органичного идеала. «Без помощи стыдливости часто невозможно обойтись, когда любовь только начинается, когда, не испытывая еще подстройки воображения, предвзятый идеальный портрет слишком отличается от того, что мы воспринимаем в действительности», — пишет Ру.

Такая тонкая игра между тремя лицами другого человека необходима для того, чтобы за хрупким сексуальным желанием расцвела искренняя и долгая любовь, ведь желание может исчезнуть, если отношения развиваются слишком быстро и грубо. Эта игра является компромиссом в борьбе между идеалом и реальностью, которой был так увлечен XIX век: невидимый покров, проявляющий в глазах другого человека его идеал, который существует в его сознании, отражен в немного старомодной, но выразительной поэзии.

Однако вскоре это равновесие нарушат два революционных течения: дарвинизм и психоанализ.

Глава V

XX ВЕК: УВАЖЕНИЕ БЕЗ СТЫДА?

— Нравится ли вам, когда из-под джинсов выглядывают стринги или резинка мужских боксеров?

— Ну разумеется, нет. (Смех.) Возможно, это и смотрится потрясающе на молодой и симпатичной девушке, но, очевидно, лишь в исключительном случае.

Это замечание Шанталь Тома — женщины, занимающейся производством дамского белья, — высказанное ею в интервью журналу «Мигрос магазин» 4 августа 2008 года, в то время, когда во Франции обсуждают, не запретить ли носить паранджу. Оно отражает всю сложность такого понятия, как стыдливость, в мире, где многообразие культур и ускорение темпа жизни сталкивают между собой противоположные тенденции восприимчивости всего того, что касается вопросов пола и сексуальности. Молодое поколение, которое носит джинсы с заниженной талией и соблазнительное нижнее белье, не считает неприличным выставлять напоказ частичку своего интимного мира, но оно бурно реагирует на двусмысленное замечание или жест, поскольку молодые люди также чувствуют сексуальную агрессию со стороны других. Стыдливость людей старшего поколения основана на чувстве эстетизма: человек с несовершенным телом не может позволить себе носить смелую одежду, как у моделей на подиуме. Это архаичное суждение: люди кажутся сами себе «малорослыми, сутулыми, тощими и безобразными», — именно так мадемуазель Кино в 1750 году определила причину происхождения стыдливости. С тех пор изменения коснулись главным образом художественного оправдания наготы, укоренившегося в умах людей начиная с XIX столетия: если раньше эстетика оправдывала наготу, то отныне нагота запрещена из-за уродства. Концепция стыдливости, однако, остается той же самой: она связана скорее со стыдом, чем с уважением и зависит от взгляда другого человека. Представители нового поколения, наоборот, желают преодолеть стыд во имя уважения самих себя, своего тела, своих убеждений. Они отвергают значение постороннего взгляда: как выглядывающие из-под джинсов стринги, так и паранджа могут принадлежать людям со схожей ментальностью, если ношение такой одежды является результатом их свободы выбора. За последние полтора века в сознании людей произошли глубокие изменения в отношении стыдливости, особенно ярко это проявилось за последние двадцать лет. Чтобы понять их суть, нужно проследить, какие потрясения случились в прошлом.

Один из таких переломных моментов имел место в период 1750–1775 годов, когда появился миф о «добром дикаре» и предполагаемой сексуальной свободе на Таити. Это была трещина космического масштаба в представлении об абсолютной стыдливости, существовавшем в ту пору: размышления о ее происхождении привели к синтезу с медицинской теорией, согласно которой женская стыдливость и кокетство играют вспомогательную роль в сексуальной жизни людей. Такое телеологическое видение интересовала лишь конечная цель, а сами рассуждения иногда страдали излишней наивностью, как, например, объяснения доброго доктора Панглоса, демонстрирующего, что нос нужен для того, чтобы поддерживать очки. В ту эпоху считалось, что стыдливость — это женская черта, поэтому врачи и философы были удовлетворены тем, что оправдали ее появление в истории человечества.

Вторая трещина — временная, и затрагивает она постдарвинистское поколение (1874–1914), которое считает, что уже недостаточно искать оправдание стыдливости только в истории человечества: нужно принять во внимание животное начало человека и даже его чувств. В этих все более и более сложных теориях мало что остается от прежних концепций, стыдливость пытается спасти хотя бы главное, но она не сможет устоять перед потрясениями, которые испытывает сознание западной цивилизации. Отныне общество должно следовать иными путями. Во-первых, это психоанализ, для которого больший интерес представляет история индивида, а не история всего человечества, а во-вторых, идеализм, который различает чувство стыдливости, присущее только человеку, и стыдливое поведение, связанное с происхождением человека от животных.

СПОРЫ О ПРОИСХОЖДЕНИИ

Стыдливость дикарей

Продолжая рассуждать о наготе в первобытных культурах и об относительности понятия стыдливости, следует сказать, что информацию на эту тему западный мир получает не от путешественников или миссионеров, а от этнологов — людей, лишенных каких-либо предрассудков религиозного или философского характера. Отчеты научных экспедиций изобилуют выразительными рассказами, а литографии, фотоснимки в книгах по этнографии и коллекции почтовых открыток приумножают количество изображений наготы без каких-либо комплексов. Люди видят все это в естественном виде, in naturalibus, на выставках «негритянских деревень» или в разъездных «человеческих зоопарках», имевших грандиозный успех начиная с 1874-го и заканчивая 1932 годом. Об этом рассказывает Франсин Барт-Делуази в своей книге «География наготы».

Статус мужчин и женщин, выставленных напоказ перед любопытной западной публикой, двусмыслен. Поскольку они являются объектами научных исследований, то по