Плохие русские. Кино от «Брата» до «Слова пацана» - Антон Владимирович Долин

Государственные деньги в проект не вкладывались, зато, по некоторым сведениям, одним из инвесторов стал основатель ЧВК Вагнера Евгений Пригожин. Как раз в эти годы утверждался и строился по инициативе военно-исторического общества Мединского Ржевский мемориал советскому солдату, один из самых эффектных, дорогостоящих и обсуждаемых памятников путинского времени.

Другой пример — выпущенные в 2018-м «Подольские курсанты». Их режиссер Вадим Шмелев за десятилетие до того снял сразу две картины о доблестных сотрудниках российских спецслужб, ведущих непримиримую борьбу с терроризмом, «Обратный отсчет» (2006) и «Код апокалипсиса» (2007), отмеченный премией ФСБ. Его фильм — в каком-то смысле ответ лучшему эпизоду из «Предстояния» Михалкова (с кремлевскими курсантами), рассказ о том, как осенью 1941-го три тысячи курсантов в Подмосковье на протяжении двенадцати дней героически сдерживали натиск противника. Одним из продюсеров картины выступил Игорь Угольников. Успеха в прокате фильм не имел.

А в 2020-м вышла «Зоя» Максима Бриуса — одновременно с этим режиссер выпустил два боевика на деньги Пригожина (их не показывали в кинотеатрах, фильмы были опубликованы в интернете). «Зоя» — это продолжение советской традиции мученическо-пыточных байопиков о героях, убитых немецко-фашистскими захватчиками, самой знаменитой из которых как раз и была Зоя Космодемьянская. Процитирую фрагмент из рецензии Юлии Шагельман, опубликованной в «Коммерсант-daily»:

«Кого в фильме „Зоя“ нет, так это самой Зои, о которой как о человеке зритель узнает даже меньше, чем из официальных советских биографий. В самом начале она представляет собой усредненный светло-оптимистичный образ школьницы довоенного времени. Сняты „мирные“ сцены максимально фальшиво — даже мимика актеров не совпадает с наложенной позже озвучкой. Потом Зоя — просто тело, которое бьют и мучают, превращая в окровавленный кусок мяса. Эти эпизоды поставлены тщательно, натуралистично, с вниманием к деталям, которому не помеха и возрастной рейтинг 12+; разве что аккурат перед сценой группового изнасилования экран милосердно уходит в затемнение».

Эта картина тоже стала коммерческим провалом. Знаменательно: вопрос коммерческого успеха, какого-никакого бизнеса, перестал считаться существенным в отношении по-прежнему затратных и сложных в постановке фильмов о Великой Отечественной. Эти картины стали частью государственной программы милитаризации — так же, как недешевые парады 9 мая на Красной площади, кампании по пропаганде георгиевских ленточек и прочие элементы «патриотического» воспитания.

Отнюдь не второстепенным элементом «новой старой» военной идеологии в РФ 2014–2022 годов стал возрождающийся культ Сталина. Кинематограф сыграл в этом процессе существенную роль.

Вновь Юлия Шагельман о «Зое»:

«Впервые Сталин (Леван Мсхиладзе) появляется на экране примерно на десятой минуте фильма, в сопровождении титра, рассказывающего о приказе Ставки верховного главнокомандования № 0428 от 17 ноября 1941 года, известном как приказ „выгнать немцев на мороз“. Именно в соответствии с ним были созданы диверсионные отряды из вчерашних школьников и студентов, которые должны были пробираться в тыл врага, стоявшего уже практически под Москвой, и уничтожать населенные пункты, в которых остановились немцы. Читая приказ, верховный главнокомандующий чуть ли не со слезой в голосе вопрошает: „Но ведь там же люди? Что будет с ними?“ — и сам же себе отвечает: „Но если мы не примем жесткие меры, нам этого не простят“. Подписывая приказ, еще раз подчеркивает: „Нам ничего не забудут и не простят“, — намекая, очевидно, на неблагодарных потомков, которым вздумается пересматривать и анализировать его действия во время войны, а также до и после нее.

По поводу „Зои“, работа над которой шла с конца 2016 года, генералиссимус мог бы не волноваться. Конечно, здесь он предстает не таким внушительным памятником самому себе, каким его играл, скажем, Михаил Геловани в „Падении Берлина“ (1949). Он старше, выглядит усталым, на челе застыла тяжкая дума о спасении Отечества в самый черный час. Однако во всем остальном это идеальный вождь народов: он лично является в кунцевский центр подготовки диверсантов, чтобы благословить Зою (Анастасия Мишина) и других на подвиг, отказывается от эвакуации в Куйбышев, вспоминая свой единственный разговор с героиней („Не боишься?“ — „Я ничего не боюсь!“: впрочем, так звучат тут почти все диалоги), и вообще имеет с ней мистическую ментальную связь, преодолевающую время, пространство и даже смерть».

Разумеется, несмотря на всю гротескность этой маргинальной военной картины, «Зоя» возникла не на пустом месте. Сталин не сходил с кино- и телеэкранов никогда, но его присутствие на них в последнее десятилетие было еще более заметным. Впрочем, вся позднесоветская и постсоветская история может быть рассмотрена через призму постепенной реставрации сталинизма.

Согласно докладу Фонда Карнеги, обнародованному в 2013 году, исторического минимума рейтинг Сталина достиг в разгар перестройки, в 1989-м, — тогда он вызывал симпатии всего 12% респондентов. Вскоре после распада СССР популярность «отца народов» начала расти на дрожжах ресентимента и обиды за утраченное имперское величие. В 2006 году фонд «Общественное мнение» сообщил, что 47% россиян оценивает роль Сталина в истории как «скорее положительную». А в 2008 году телеканал «Россия» организовал проект, аналогичный проводившимся во многих странах мира, — «Имя Россия», в рамках которого пытались выяснить самого авторитетного деятеля за всю многовековую историю страны. По некоторым данным, долгое время в опросе лидировал именно Сталин, который был сдвинут на третье место лишь в процессе манипуляций со стороны организаторов опроса. В 2012 году Сталин завоевал симпатии 49% опрошенных, в 2015-м — 52% (данные «Левада-Центра»).

Количество памятников Сталину, воздвигнутых уже в XXI веке на постсоветском пространстве и особенно в России, поражает воображение. Только за период с 2014 года в РФ их появилось более пятидесяти — бюстов, монументов в полный рост, индивидуальных и групповых, поставленных по частной инициативе или с участием государственных органов.

В конце 1980-х и 1990-х образ Сталина в кино часто был карикатурным, пародийным: вспоминаются «Пиры Валтасара, или Ночь со Сталиным» Юрия Кары, «Путешествие товарища Сталина в Африку» Ираклия Квирикадзе, «Серп и молот» Сергея Ливнева. А Евгений Евтушенко и Алексей Герман в своих картинах Сталина хоронили. Но после 2000-го образ генсека принял парадные черты — примерно как в брежневском официозном кинематографе, сменившем антисталинский оттепельный. На роль Сталина, даже на эпизод, приглашаются выдающиеся артисты: Алексей Петренко, Игорь Кваша, Армен Джигарханян, Андрей Краско. Превращение экранного Сталина из тирана в демиурга с наслаждением фиксирует Михалков в «Утомленных солнцем — 2».

Особое значение в отечественной кинолетописи имеет история с британской комедией «Смерть Сталина» (2017), поставленной Армандо Ианнуччи по французскому одноименному графическому роману. Весьма успешная политическая сатира, признанная Европейской киноакадемией лучшей комедией года, в России так