История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

В первую очередь внимание Монгольской империи привлекали Поволжье и причерноморские степи, где к 1236 году продолжали существовать независимые государственные образования булгар, саксинов и кипчаков. Усилий отряда Кокошая и Субэдая, направленных против них примерно в 1229 году после прошедшего курултая, оказалось недостаточно. Особое беспокойство в Монгольской империи должно было вызывать существование на западе Дешт-и-Кипчака независимых кипчакских кочевых племён. Напомним, что одним из важных условий стабильности новой монгольской системы организации было отсутствие какой-либо политической альтернативы в виде традиционным образом организованных кочевых племён. И хотя к моменту начала похода на запад империя была вполне устоявшимся объединением, факт наличия в Степи неподконтрольных кочевых образований, в первую очередь кипчакских, не мог не вызывать беспокойства. Тем более что при хане Угедее начинается массовый процесс формирования новых армейских «тысяч» в основном из тюркских кочевников, среди которых значительную часть составляли как раз кипчаки и родственные им канглы. Поэтому было принципиально важно ликвидировать последнюю оставшуюся в Степи политическую и социальную альтернативу новым монгольским порядкам. Заметим, что к этому моменту Джелал ад-дин с его армией из кипчаков уже был разгромлен в Иране.

Осенью 1236 года монгольские войска начали наступление по двум стратегическим направлениям. Правое крыло во главе с Бату направилось на булгар, мордву, башкир и некоторых других, левое крыло во главе с Менгу и Гуюком широким фронтом двинулось от нижнего течения Волги в сторону Дона, осуществляя захват причерноморских степей. Главной целью последних были кипчаки. Бои в Поволжье и причерноморских степях, примерно в степных районах Дона и Северного Кавказа, продолжались до лета 1237 года. После их завершения на совещании чингизидов было принято решение начать наступление на русские княжества.

Поход на русские земли, скорее всего, был связан с необходимостью обеспечить фланги монгольской армии, действовавшей в причерноморских степях. Монголы стремились взять под свой контроль все независимые владения, расположенные по окраинам степи Дешт-и-Кипчак. Это задача была не настолько важна в 1222–1223 годах, когда кратковременный военный поход в причерноморские степи совершали войска под командованием Субэдая и Джебе. Однако в 1236–1237 годах, когда захват всего пространства степи Дешт-и-Кипчак стал стратегической задачей, наличие по соседству с монгольскими улусами независимых владений — русских на севере, булгар на северо-востоке, аланов (осетинов) на юге — было уже неприемлемым.

К этому моменту русские княжества являлись наиболее сильным потенциальным противником, имевшим к тому же тесные связи с кипчаками (половцами). Монголы к тому же не могли не учитывать, что один раз в 1223 году русские князья поддержали кипчаков в их борьбе против отряда Субэдая и Джебе. Тогда они смогли организовать военную экспедицию в причерноморские степи, которая, как известно, привели к битве при Калке. Известно также, что в том походе русских князей не участвовали северо-восточные князья, и в первую очередь самый сильный из них владимирский князь. Конечно, мы никогда не узнаем, были ли в конце тридцатых годов XIII века у северо-восточных русских князей планы по ведению активной войны против монголов или монгольские войска решили предпринять превентивную акцию исходя из расстановки сил в данном регионе. Однако в аналогичных ситуациях в 1218 году, когда войска Чингисхана, прервав войну в Северном Китае, выступили в поход против Кучлука найманского и в 1222 году, когда в причерноморские степи против кипчаков был направлен отряд Субэдая, монголы всегда старались действовать на опережение. После разгрома булгар и мордвы их следующей целью становились северо-восточные русские княжества.

Война с Владимирской Русью потребовала от монголов концентрации больших сил. Очевидно, поэтому, исходя из стратегической важности похода и учитывая силу противника, в нападении на русские земли приняли участие все чингизиды, участвовавшие в западном походе.

Поздней осенью 1237 года монгольские войска двинулись на Рязань и далее на Владимир. В декабре после шестидневного штурма пала Рязань, в начале января 1238 года у Коломны в ожесточённом сражении были разгромлены основные владимирские войска. В этой битве был убит сын Чингисхана Кулькан. В конце января была взята Москва, 7 февраля пал Владимир. В начале марта на реке Сить погибли князь Владимирский Юрий и последние владимирские войска. «Эмир этой области Банке Юрку (князь Юрий) бежал и ушёл в лес; его также поймали и убили»[362]. Монгольские войска начали отход в кипчакские степи.

Быстрый разгром монголами Северо-Восточной Руси зимой 1236–37 года вошёл в историю русского народа как наиболее трагичный её эпизод. Это было связано с масштабами разрушений, беспрецедентной мощью последовавшего удара и ошеломляющей быстротой военного разгрома. Свой отпечаток также наложил и последующая унизительная политическая зависимость от Монгольской империи и появление после её завершения на месте единого древнерусского этноса новых этносов — русских, украинцев и белорусов. Несомненно, события зимы 1236–37 года оказали большое влияние на всю последующую историческую идеологию русского народа и интерпретацию данных событий в том числе.

В то же время краткосрочный поход чингизидов на северо-восточные русские земли зимой 1236–37 года был несомненно важным, но всё же эпизодом в общей стратегической кампании по завоеванию западного Дешт-и-Кипчака. И во время этого похода монгольские войска не отказывались от прежней тактики своего поведения на завоёвываемых территориях. В случае отказа от сопротивления территории не подвергались разрушению. Обычно власть в таком случае оставлялась местному правителю. Так было в Северном Китае, в Хорезме, на территориях Ирана и Афганистана. Так, очевидно, было и на территории Владимирской Руси.

Например, известна ситуация, когда «на общем совете города Углича было решено, что после отъезда угличского князя Владимира Константиновича, когда Батый подойдёт к Угличу и «потребует сдачи его, то немедленно сдать город, встретить Батыя за городом и просить пощады людям и городу… угличский князь и бояре слыхали, что Батый не истреблял покорившихся ему городов, лишь бы это покорение не стоило татарской крови. Когда неприятель стал приближаться, «многочисленные толпы народа… рассыпались по лесам и укромным местам». Навстречу Батыю вышли с дарами, город был занят, но разгрому не подвергся»[363]. Опустошение русских земель не носило, судя по всему, абсолютного характера. «Именно Владимир был страшно обескровлен. Ни Ростов, ни Углич, ни Ярославль, ни Тверь, ни Кострома, ни Переяславль не подверглись, кажется, такому опустошению и разорению»[364]. В принципе такая политика монголов на Руси вполне соответствовала обычной тактике действий монгольской армии в ходе её завоевательных походов в Китае, Хорезме, Иране.

Для того чтобы снизить степень оказываемого им сопротивления, монголы обычно поддерживали переход местных военачальников и правителей на свою сторону на условиях сохранения ими власти и выплаты дани. Русские земли