Император Николай I - Александр Николаевич Боханов

В числе последних преобладали инженеры и техники из Англии, Германии, Швеции, Франции, приезжавшие в Россию на заработки. Некоторые основывали здесь свою фирму и начинали работать для русского рынка, а затем окончательно переселялись в Империю; многие принимали и русское подданство.

По прошествии времени целый ряд «экономических эмигрантов» вырастал в предпринимателей общеимперского масштаба: Губбард, Кноп, Вогау, Нобель, Вахтер, Гужон, Жиро, Шпан и др. В летописи отечественного предпринимательства «русские иностранцы» занимают почетное место рядом с именами представителей исконно русских купеческих семей. Все вместе они составляли общественный сегмент, который на языке социологии XX века именовался «деловой элитой».

Промышленный переворот способствовал росту числа промышленных заведений, позволял производить значительно больше изделий, уменьшать издержки и снижать цену товара. Если в 1820 году 440 фабрик по обработке хлопка произвели 35 млн аршинов хлопчатобумажного полотна (аршин = 71 сантиметр), то в 1852 году таких фабрик насчитывалось уже 756 и ими было выпущено 257 млн аршинов хлопчатобумажных тканей.

В текстильной отрасли стали возникать невиданные ранее мощные предприятия. В 1835 году было учреждено первое в России акционерное общество хлопчатобумажного производства – Российская бумагопрядильная мануфактура с огромным по тем временам складочным капиталом в 1 млн рублей, увеличенным через некоторое время до 3,5 млн рублей.

Учредителями общества стали петербургские и английские капиталисты, построившие за три года в Петербурге на Обводном канале комплекс промышленных корпусов. В 1847 году количество веретен в цехах компании достигло 60 тысяч. К этому времени фирма являлась крупнейшим в России производителем хлопчатобумажной пряжи.

В 1857 году возникло крупнейшее не только в России, но и в Европе Товарищество Кренгольмской бумагопрядильной и ткацкой мануфактуры. Ее учредителем и главным акционером стал обрусевший немец Л. Г. Кноп, фирма которого еще с начала 40-х годов держала монополию на поставку английского машинного оборудования для текстильной промышленности России.

За короткий срок Товарищество создало на берегу реки Нарвы, близ одноименного города, огромный промышленный текстильный центр, производивший пряжу, ткани, нитки. Бумагопрядильное производство первоначально имело 52 тысячи веретен, а бумаготкацкое было оснащено 800 механическими станками. Технологический процесс был основан на использовании энергии воды, для чего была построена система мощных водяных колес, что обеспечивало низкую себестоимость продукции. Норма выработки кренгольмского прядильщика на 44 % превышала общероссийский показатель, а норма выработки ткача – на 20 %.

Развитию промышленности и торговли способствовал рост городских центров. Численность городского населения Европейской России с 1811 по 1856 год увеличилась с 2,8 до 5,7 млн человек. В то же время общая численность населения Империи за этот период возросла лишь на 75 %: с 41 примерно до 70 млн человек. Наивысшие темпы прироста демонстрировали крупнейшие торгово-промышленные города. За 15 лет, с 1826 по 1840 год, население Петербурга увеличилось с 330 до 470 тысяч человек, а население Москвы – с 200 до 350 тысяч.

Изделия из хлопка стали преобладать на отечественном рынке со второй половины XIX века. Раньше значительно большее распространение имел другой материал – лен, или, как его еще называли, «русский хлопок». Из него делали ткани различного назначения и для изготовления одежды, и для технических нужд, и для нужд вооруженных сил.

Производством и обработкой льноволокна занимались главным образом крестьяне центральных и северных губерний Европейской России. Руками членов своих семей крестьяне производили подавляющую часть льноволокна, делали на своих домашних ткацких станках и грубое льняное полотно. В этой системе производства громоздким и дорогим машинам места не было.

Машины могли получить распространение лишь на крупных фабриках и заводах, принадлежавших государству или создававшихся частными предпринимателями. Именно на них паровые машины и крупное машинное производство утверждается с 30-х годов XIX века. Начался «промышленный переворот», окончательно завершившийся через полвека полной победой машины в промышленном производстве в России.

Развитие промышленности и транспорта требовало поставок различного оборудования. Наиболее сложными и дорогими среди них в тот период являлись паровые машины. Их ввозили или из Англии, или производили в самой России. Причем уже с середины XIX века российская индустрия почти полностью обеспечивала нужды в подобных изделиях. По мере развития важнейшей отрасли отечественного машиностроения – котлостроения – уменьшалась и стоимость изделий: с 1830 по 1860 год цены на паровые машины снизились в 5 раз.

Крупнейшими производителями паровых машин и паровых котлов являлись государственные (казенные) заводы, расположенные в районе Петербурга (Ижорский, Александровский и петербургский Путиловский).

Особенно крупные заказы выполнялись на Александровском заводе, в 30–40-х годах XIX века производившем «паровые машины» (паровые котлы) для пароходных компаний. В год здесь изготовлялось по нескольку таких машин. Их производили и некоторые частные фирмы. Крупнейшая среди них была основана в Петербурге в начале XIX века англичанином Ф. Бердом и действовала под маркой «Завод Ф. Берда». В 30-х годах XIX века здесь ежегодно изготовлялось до 10 паровых машин преимущественно для пароходов[139].

В 1849 году в Поволжье, недалеко от Нижнего Новгорода, был основан Сормовский механический завод, специализировавшийся на постройке речных пароходов. Первоначально они оснащались паровыми котлами из Бельгии и Англии, но уже через несколько лет суда начали полностью укомплектовывать отечественным оборудованием. В первое десятилетие своего существования заводом было произведено 60 паровых судов. Впоследствии Сормовский завод сделался крупнейшим центром судостроения Волжского бассейна.

Паровые машины изготовляли и на Урале. В 30–40-х годах здесь, на Выксунских заводах, по заказу частных пароходных и текстильных компаний ежегодно производилось по нескольку подобных машин.

Всего к началу Крымской войны в России существовало несколько тысяч промышленных заведений, на которых работало более полумиллиона человек. Основная часть предприятий являлась небольшими мастерскими, где трудились от трех до пятидесяти человек, занимавшихся главным образом производством текстильных изделий и обработкой продуктов сельского хозяйства.

Машиностроительных заводов в полном смысле этого слова (а это всегда более или менее крупные предприятия) тогда насчитывалось всего 25, и они обеспечивали не более 30 % потребностей страны в машинном оборудовании. Заметный перелом наступил в 1850-х годах, особенно в годы Крымской войны. За десять лет, с 1850 по 1860 год, количество машиностроительных заводов увеличилось до 99, а число рабочих на них достигло 120 тысяч, или возросло почти в десять раз.

Когда началась война, импортные поставки почти прекратились. Государство, остро нуждаясь в вооружениях, мобилизовало внутренние промышленные ресурсы, которые были очень невелики. Требовались новые образцы оружия, современные корабли. К 1854 году флот России состоял из 446 военных судов, в числе которых имелось лишь 65 современных паровых судов, а остальные – парусные.

Правительство срочно решило исправить положение. К делу поставок