Император Николай I - Александр Николаевич Боханов

для армии привлекались все машиностроительные заводы и даже мелкие мастерские. В результате только на петербургских заводах за первый год войны были построены для флота 103 паровые машины. Таких темпов раньше Россия не знала.

Всего за годы Крымской войны, т. е. за два года, производство машин и оборудования увеличилось в Российской империи в три раза.

В первой половине XIX века в России существовало несколько специальных технических учебных заведений, готовивших отечественные кадры инженеров и техников: Петербургский технологический институт, Петербургский горный институт, Институт путей сообщения, Московское техническое училище, несколько коммерческих и мореходных училищ.

Многие русские инженеры, начинавшие работу на российских заводах и фабриках, получали свою техническую подготовку и образование на зарубежных заводах и в иностранных учебных заведениях, большей частью в Англии и Германии. Такие образовательные «командировки» всегда особо поощрялись Императором Николаем Павловичем…

Повышенный таможенный тариф, предоставление налоговых и прочих финансовых льгот и субсидий, поощрение деловых людей награждением чинами и дворянскими сословными правами, система казенных заказов и подрядов – все это отражало попечительный характер политики государства. В этом ряду находились разные по значению правительственные общественные акции: от введения нового сословного разряда – потомственных почетных граждан – в 1832 году для отличия лиц, «на ниве коммерции и промышленности себя проявивших», до организации общеимперских смотров достижений отечественной промышленности.

В 1801 году, вскоре после восшествия на Престол Александра I, появился Манифест, в котором говорилось: «Кто откроет новую отрасль торговли и промыслов, изобретет новую полезную машину, заведет фабрику в новом роде или в лучшем устройстве с большим действием или меньшим расточением сил и, наконец, всяк, кто представит по этим предметам сочинение, на твердом умозрении и опыте основанное, да будет удостоверен в достойном возмездии и награде пользам изобретений его соразмеренной».

От Александровского манифеста можно вести отсчет патерналистской политики по отношению к промышленности, проводимой властью на протяжении всего XIX века.

Николай Павлович с первых лет своего воцарения проявлял очевидную заинтересованность в развитии частной деловой инициативы. Ранее всеми делами торговли и промышленности ведало особое подразделение Министерства финансов – Департамент мануфактур и торговли. В 1828 году для обсуждения вопросов промышленной политики учреждается Мануфактурный совет, в работе которого принимают участие и промышленники. Это был совершенно новый подход, не имевший аналогов в прошлом.

В 1829 году в Петербурге была организована всероссийская мануфактурная выставка. Впервые в истории в столице государства состоялся показ достижений отечественной промышленности, где самые известные фирмы и капиталисты представили свои изделия.

Необычность события, как и внимание к нему высочайших особ, привлекли на экспозицию многочисленную публику. Успех был полный. С этого времени подобные мероприятия стали время от времени проводиться не только в Петербурге. Всего на протяжении XIX века в России состоялось 16 общероссийских выставок. Последняя имела место в Нижнем Новгороде в 1896 году.

Когда в 1851 году в Лондоне открылась первая всемирная выставка, то русский отдел привлек большое внимание и посетителей, и прессы. Высокой оценки удостаивались изделия из серебра, меха, кож, парчи, глазета, дерева. Золотое и серебряное шитье, как и русские бисерные вышивки, были признаны «несравненными перлами» мировой экспозиции. Вместе с тем оказалось, что и в области бумагопрядильного и бумаготкацкого производства русские изделия не уступают по качеству продукции ведущих индустриальных стран, что и было засвидетельствовано награждением медалями товаров различных русских фирм.

Николай Павлович не только «присутствовал» на выставках, но и лично общался с купцами и заводчиками, демонстрируя при этом знания торгово-промышленной специфики. Сохранился подробный рассказ об одной из таких встреч, записанной «по горячим следам» московским купцом первой гильдии, мануфактур-советником, суконным фабрикантом Иваном Назаровичем Рыбниковым. Дело происходило в Петербурге в мае 1833 года в момент промышленной выставки.

Представители именитого российского купечества получили совершенно неожиданно пригласительные билеты, в которых говорилось: «К назначенному по случаю выставки отечественных мануфактурных произведений обеденному столу, по Высочайшему повелению, приглашаетесь Вы пожаловать в Зимний Его Императорского Величества дворец сего 13 мая, в субботу, в 3 часа пополудни».

Весть вызвала сильное волнение в купеческих рядах. Ничего подобного отродясь еще не бывало. Даже те, кто был наследственным купцом, и от родителей не слыхал, чтобы они – «суконники» и «аршинники» – когда-либо удостаивались подобной чести: трапезничать вместе с Царем-Батюшкой! Теперь же сподобились.

Стол был накрыт на пятьсот персон в Концертном зале Зимнего дворца. За столом, помимо купцов, находилась Царская Семья и высшие сановники Империи.

Чрезвычайно важным представляется беседа Рыбникова с Самодержцем, показывающая, что Николай Павлович не только интересовался промышленным делом, но и знал многие его особенности. Потому и представляется важным воспроизвести узловые фрагменты из этого диалога, длившегося необычно долго для подобного случая.

«Император: Кажется, мануфактура наша скорыми шагами идет вперед, я рад.

Рыбников: Всемилостивейший Государь! Мы в Москве были в великом унынии и страхе.

Император: Отчего?

Рыбников: У нас разнеслись слухи, что якобы на все мануфактурные товары пошлина уменьшится и многие артикулы вовсе дозволят вести без пошлины.

Император: Это неправда, но, напротив, уверяю вас, что тариф вновь будет рассмотрен и на некоторые статьи пошлина надбавится, а некоторые мануфактурные изделия и вовсе будут запрещены.

Рыбников: Государь, это единственная будет польза для Отечества и всех сословий в государстве.

Император: Выставкой я очень доволен, нашел, что все изделия и прочие вещи слишком хороши».

Далее последовали вопросы о положении дел у некоторых суконных фабрикантов, в том числе и на фабрике самого Рыбникова. Мануфактур-советник затронул и тему конкуренции со стороны польских фирм, но Монарх отказался в этом пункте пойти навстречу, считая, что «там фабрики почти все разорены» и они «наши подданные».

«Император: Были Вы в Технологическом институте?

Рыбников: Был.

Император: Это заведение в самом младенчестве[140].

Рыбников: Впоследствии это заведение должно пользу принесть, только иностранных мастеров и механиков должно чаще переменять и выписывать через каждые три года; известно, что в Англии и Франции успешнее механика идет, нежели где-либо.

Император: Это правда; но Москва становится мануфактурным городом, как Манчестер, и, кажется, вовсе забыли несчастный двенадцатый год.

Рыбников: Еще есть, некоторые их помнят, а особенно те, которые получили в ссуду деньги, выстроились, а платить нечем; теперь их преследуют».

После последней фразы купец спохватился, решил, что лишнее сболтнул, и сказал: «Виноват, Государь, простите!» Николай Павлович на это не обратил никакого внимания и начал говорить по-французски с министром финансов Е. Ф. Канкрином, а затем, опять повернувшись к купцу, заключил: «Я князю Голицыну[141] дал на волю его, с кого взыскивать, ежели можно, а кто не может, того простить, даже и взысканные деньги назначил там же употребить…»

Николай