Император Николай I - Александр Николаевич Боханов

«Император: Вам, господа, непременно должно стараться выдержать соперничество в мануфактуре с иностранцами и чтобы сбыт был ваших изделий не в одной только России, а и на прочих рынках.

Рыбников: Точно стараться надо, но еще потребно на это немного времени, ибо иностранцы столетиями нас опередили.

Император: Почему наши российские негоцианты неохотно приступают к строению кораблей и отказываются иметь обширную торговлю и сношение со всеми государствами?

Рыбников: На это потребны большие капиталы, а у нас не у многих они есть.

Император: Можно бы на акциях или компаниями».

Николай I желал видеть цветущую торгово-промышленную «ниву». Это была задача государственной важности. Другое желание как бы вроде и не имело прямого государственного значения, но было духовно и нравственно необходимо: сохранение особого русского склада русского купечества.

Дворянство уже настолько оевропеилось, настолько пропиталось заграничным духом, что порой и понять было сразу невозможно, кто перед тобой: то ли парижский или лондонский щеголь и франт, то ли представитель древней русской фамилии, который и по-русски с трудом разговор мог вести.

Иное дело – купечество российское: народная стать, природная кость, верное и надежное, без лукавства преданное Богу, Царю и России. С дворянством ничего уже не поделаешь; упустили уж давно. Купцам же негоже на «французский манер» себя вести и в платье заграничное рядиться.

В августе 1836 года, принимая депутацию сибирского купечества, Самодержец высказался о том без обиняков: «Я надеялся увидеть вас одетых по-русски, а вы подражаете иностранцам; мне приятно было бы видеть сибирского купца в народном русском платье, которое так красиво и покойно, а вы оделись как французы!» После некоторого замешательства один из купцов попробовал оправдаться: «Да так одевался уже отец мой». Эти слова лишь усилили отпор. «Так что же, – заявил Император, – ежели отец твой ошибался, то ты можешь это исправить, одежда не главное, что нужно перенимать у отца!»

Николай Павлович и сам бы готов был одеваться по-русски; да не имел возможности. Традиция, ритуал, устоявшие нравы, куда от этого денешься. Но близкие его демонстрировали русские пристрастия всякий раз, когда представлялась такая возможность. Дочь Царя Ольга Николаевна вспоминала о поездке в Москву в 1837 году:

«Промышленность начинала развиваться, пробовали торговать своими товарами. Папа всячески поддерживал промышленников, как, например, некоего Рогожина, который изготовлял тафту и бархат. Ему мы обязаны своими первыми бархатными платьями, которые мы надевали по воскресеньям и в церковь. Это праздничное одеяние стояло из муслиновой юбки и бархатного корсажа фиолетового цвета»…

В беседе с Рыбниковым Царь упомянул о том, что для осуществления крупных начинаний необходимо создавать дело «на акциях». Проще говоря, Николай Павлович предлагал средство, которое было последним словом европейского предпринимательства. В самой же России в это время еще мало кто мог объяснить, что значит слово «акция».

Акционерная форма организации капитала и предпринимательской деятельности утвердилась в качестве наиболее универсальной и мобильной структуры в системе частнокапиталистического хозяйства в Западной Европе и в США в первой половине XIX века. Вскоре она заняла доминирующее положение на рынке капитала по объему абсорбированных средств. В России же в этот период капиталистические рыночные отношения лишь делали свои первые шаги, но и здесь акционерная форма довольно быстро завоевывала прочные позиции.

Акционерная компания, в отличие от единоличного предприятия, позволяла аккумулировать капиталы многих лиц, что открывало большие возможности для реализации сколько-нибудь значительного экономического начинания и быстрого получения прибыли. К тому же отдельные акционеры в случае банкротства компании не несли ни юридической, ни финансовой ответственности за дела фирмы в целом. Материальный же риск ограничивался лишь долей их участия. Анонимность контингента держателей ценных бумаг компании – акций и облигаций – позволяла приобретать их людям, которые или не хотели, или не могли иным путем и гласно обозначить свои коммерческие интересы. В начале XX века акционерная форма капитала заняла доминирующее положение и в России.

Впервые законодательная норма, разрешавшая и регламентирующая деятельность акционерных ассоциаций, появилась тогда, когда самих структур еще фактически не существовало.

1 января 1807 года последовал Манифест Александра I «О дарованных купечеству новых выгодах, отличиях, преимуществах и новых способах к распространению и усилению торговых предприятий».

В этом документе были сформулированы важнейшие принципы акционерного дела: признание различных видов «купеческих товариществ», обязанных действовать на основе особых договоров между «товарищами». Манифест устанавливал два основных вида подобных ассоциаций:

1. Полное товарищество подразумевало равноправие всех участников в делах и солидарную правовую и денежную ответственность всех «товарищей» по делам компании.

2. Товарищество на вере разрешало участие в деле помимо полных товарищей еще и вкладчиков, которые в управлении не участвовали, но имели право на прибыль в соответствии со своей долей капитала.

В Манифесте 1807 года содержалось важное положение, заложившее основу правовому конституированию акционерных фирм. «Сверх того бывает товарищество по участкам, которое слагается из многих лиц, складывающих воедино определенные суммы, коих известное число дает складочный капитал. Но как цель оного служит важным видам государственного хозяйства, то сего рода компания учреждается с Нашего утверждения и, по существу своему допущая участников из всех состояний, не прямо принадлежит к занятиям купечества».

Отныне коммерческие занятия переставали быть привилегией лиц купеческого сословия. Во-вторых, разрешалось учреждать компании с любым числом участников. Здесь же четко сформулирован главный принцип акционерного дела в России, сохранявший законодательную силу до самого конца монархической системы. Крупное предпринимательство, а акционерная компания такой и являлась – дело государственной важности, и сама верховная власть дает санкцию на такое начинание. В связи с этим устав каждой акционерной компании («товарищества по участкам») утверждался Царем.

Перед лицом Самодержца этот нормативный акт представал после длительной процедуры согласований в различных инстанциях, выяснявших и благонадежность учредителей, и их коммерческую респектабельность. Разрешительная практика неизбежно порождала бюрократическую волокиту, на которую непрестанно сетовали предприниматели.

В России сохранялся своеобразный концессионный порядок акционерного учредительства даже тогда, когда в большинстве буржуазных стран утвердилась явочная система создания акционерных компаний. За сто с лишним лет после Манифеста 1807 года власть так и не отступила от этого исходного постулата, затруднявшего и затягивавшего процесс оформления.

Подобная «неспешная процедура» имела и важное достоинство. Она не позволяла различным «биржевым зайцам» быстро учредить спекулятивную фирму, устроив шумную рекламную кампанию в прессе, выгодно продать акции заведомо обреченного предприятия, обобрав доверчивую публику. Хотя различные финансовые скандалы в деловой среде не являлись редкостью, однако ничего подобного тем регулярным акционерным крахам, которые испытывали финансовые рынки в США или во Франции, в России не наблюдалось.

После 1807 года законодательная база акционерного предпринимательства расширялась, совершенствовалось. 6 декабря 1836