Император Николай I - Александр Николаевич Боханов

Столичное общество было «фраппировано» несомненной симпатией Царя к Клейнмихелю. Сухарь, немец, лютеранин, а в какую силу вошел! Дошло до того, что между кабинетом Монарха в Зимнем дворце и кабинетом в доме Клейнмихеля была проложена телеграфная линия, чтобы можно было общаться в любое время! Тут уже речь начали вести о «мистических силах», об «оккультизме».

Карьерное тщеславие рождало зависть и беспардонные выпады. Председатель Государственного Совета в том особенно упражнялся. Когда в начале декабря 1842 года стало известно о смерти чиновника, «всего лишь коллежского советника» О. Ф. Радена, то Васильчиков, который покойного совсем не знал, публично прокомментировал новость. «Странно, – изрекал князь, – прошлым летом между моими охотничьими собаками была чума, и дело расположилось так, что умерли все лучшие, а дрянь осталась; и теперь – Раден умирает, а Клейнмихель остается в живых!»

Император высоко ставил усердие Клейнмихеля, но, как в случае с Нессельроде, граф не принадлежал к числу сердечно близких ему людей. В записных книжках шефа жандармов Л. В. Дубельта приведен интересный рассказ.

«В Петергофе, во время доклада, Государь Николай Павлович, между прочим, сказал мне: „Ты знаешь, что Клейнмихель спорит со мною о железных дорогах – боюсь, чтобы он опять не завел со мною тяжбы, как было по делу Лярского!“[147] – „Не может быть, Ваше Величество, – отвечал я, – граф Клейнмихель слишком Вам предан и слишком любит Вас, чтобы снова Вас огорчить“. На это Государь возразил: „Я не люблю, чтобы меня любили, как любит он!“»

О Клейнмихеле немало было написано и сказано несправедливого и злонамеренного. Здесь не место разбирать эти измышления. Но одно можно констатировать: без настойчивости, организованности и целеустремленности графа П. А. Клейнмихеля Николаевская дорога не была бы сооружена за столь короткие сроки. Она являлась не только для того времени самой протяженной в мире, но и самой технически совершенной.

Это прекрасно понимал и ценил Император. В августе 1851 года, 22-го числа, Николай Павлович отправил Клейнмихелю личное письмо, в котором говорилось:

«Граф Петр Андреевич! Приступая восемь лет тому назад к сооружению Санкт-Петербурго-Московской железной дороги, поручил я вам наблюдение за исполнением моего намерения, в уверенности, что ваше столь многократно доказанное усердие послужит мне ручательством в успехе предпринятого дела».

К тому времени работы по сооружению трассы подходили к концу, Император лично уже проехал по ней, подробно все осмотрел и оценил. Выводы были самые благоприятные.

«Я с восхищением видел огромные и истинно изумительные сооружения, соединяющие в себе все условия изящного вкуса с самою превосходной отделкой. Я не могу не признать, что единственно примерным рвением вашим совершается столь успешно это важное государственное предприятие, которое должно принести существенные и самые полезные последствия для народного благосостояния»…

После постройки Царскосельской дороги мысль о строительстве новых дорог не покидала Императора. В январе 1842 года им было принято решение о строительстве дороги между Петербургом и Москвой, а 1 февраля вышел указ о строительстве магистрали за счет казны. Учреждался «Комитет по строительству дороги», главой которого был назначен Цесаревич Александр.

Техническим руководителем проекта был назначен инженер, позже полковник П. П. Мельников (1804–1880), ставший потом начальником северной части Николаевской железной дороги. Изыскания велись весь 1842 год и были продолжены и в первые месяцы 1843 года.

Мельников предложил два проекта. Первый предусматривал прокладку трассы вдоль старого извилистого шоссейного тракта между Петербургом и Москвой и второй – по прямому направлению на Тверь. Николай Павлович одобрил второй проект.

Незадолго до того Император принял депутацию московского купечества, с которой имел беседу о намечаемом грандиозном железнодорожном деле. «Мне надо было бороться с предубеждениями и с людьми, но когда я сам убедился, что дело полезно и необходимо, то ничто уже не могло меня остановить. Петербургу делали одно нарекание: что он на конце России и далек от центра Империи – теперь исчезнет. Через железную дорогу Петербург будет в Москве, а Москва – в Кронштадте».

В 1843 году началась укладка железнодорожного полотна. Ширина колеи была определена больше, чем в Западной Европе. Соответственно: 1524 и 1435 миллиметров. В этом виделся стратегический расчет: никакой захватчик не сможет на своих составах двигаться в глубь России. В 1847 году был построен первый участок до Колпина, в 1849 году – до Чудова, а затем – до Вышнего Волочка и Твери.

Николай Павлович совершил в октябре 1850 года поездку по готовой части трассы. 1 ноября он написал письмо Клейнмихелю, в котором выразил восхищение от всего увиденного. Оно завершалось следующим пассажем:

«Ревность и усердие, с коими вы всегда приводите в исполнение все мои предначертания по важной отрасли государственного благоустройства, служат мне залогом осуществления живейшего моего желания видеть соединение столиц моих железною дорогою вполне оконченным и приведенным в действие к 1 ноября 1851 года. Пребываю к Вам всегда благосклонным. Николай».

Император поддержал предложение П. П. Мельникова отказаться от покупки подвижного состава за границей; первоначально предполагалось закупать вагоны и паровозы в Англии. Все было решено производить в России, что дало мощный импульс развитию и металлургии, и тяжелого машиностроения. Паровозы освоили выпускать на петербургском Александровском заводе, а вагоны – на Людиновском железоделательном (Калужская губерния), принадлежавшем С. И. Мальцеву. Всего к открытию сквозного движения было выпущено 164 паровоза и 2669 вагонов.

Это была самая протяженная в мире магистраль, которая помимо основного рельсового полотна в 650 километров имела множество второстепенных путей. Кроме того, было сооружено 252 транспортно-железнодорожных объекта. Все станции и вокзалы были спроектированы архитектором К. А. Тоном, построившим по повелению Николая Павловича Большой Кремлевский дворец (1839–1849) и Оружейную палату (1844–1851). На трассе по проектам молодого архитектора и инженера Д. И. Журавского (1821–1891) было возведено 184 моста. Самый длинный из них – Мстинский – имел протяженность 489,7 метра!

К 1851 году дорога была в основном завершена. По словам графа П. А. Клейнмихеля, «на построение Московской железной дороги выдано ему от правительства 66 800 000 рублей серебром. Дорога эта будет приносить ежегодно дохода 7 200 000 рублей серебром, из коих Клейнмихель будет удерживать 3 200 000 рублей серебром на текущие расходы и на составление запасного капитала, а 4 000 000 рублей серебром будет отсылать ежегодно в государственный сундук».

19 августа 1851 года по железной дороге из Петербурга в Москву проехала Царская Семья со Свитой. Как свидетельствовал М. А. Корф, «поезд, в котором находился Государь, Императрица, Цесаревич с супругой и двумя старшими своими сыновьями и оба младшие великие князья, тронулся 19 августа в 4-м часу утра, сначала очень медленно, чтобы не потревожить сна Императрицы. В движении своем