Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца - Карло Вечче

кельи. У великого миниатюриста фра Герардо, работавшего для собора Санта-Мария-дель-Фьоре и короля Матьяша I Корвина, он перенимает иллюзионистскую технику проецирования «длинных теней, падающих от лампы» (как об этом пишет Вазари), которая ляжет в основу исследований тени и света, предназначенных для «Трактата о живописи»: «В последнем [разделе] о тенях используй рисунки, что находятся на столе миниатюриста Герардо в Санто-Марко во Флоренции»[630].

Приведенный фрагмент объясняет и загадочную «лампу», упомянутую в одной из заметок того же периода: это модель масляного светильника с несколькими изливами и регулируемым экраном, позволяющим создавать различные варианты освещения, мечту каждого художника[631].

Наконец, Леонардо встречается еще с одним адептом Савонаролы, Джованни Нези, – вероятно, своим приятелем по старым добрым временам, входившим в круг Лоренцо Великолепного, Фичино и Братства волхвов, а значит, одним из возможных вдохновителей так и не законченного «Поклонения».

Теперь, в начале 1503 года, он – один из приоров и мог бы помочь с заказами. Леонардо показывает приятелю рисунки, но Нези впечатляет только один: ныне утерянный автопортрет углем, на котором художник предстает античным философом вроде обожаемого Фичино Пифагора, типичным представителем prisca sapientia[632].

Вот как он описывает это в «Поэме», своем последнем философско-морализаторском произведении: «В угле я зрел искусством воплощенный / почтенный образ Винчи моего, / какого Делос, Крит и Самос не видали»[633].

9

Военный лагерь в окрестностях Пизы

Пиза и Флоренция, лето 1503 года

И все-таки эта лихорадочная активность понемногу начинает приносить плоды. В Палаццо его присутствие замечают и даже подумывают, не доверить ли ему какую важную работу. Подозрения Синьории о характере связи инженера с Валентино, похоже, отброшены: не исключено, что благодаря убедительности Макиавелли, который, увидев работу Леонардо в Марке и Романье, советует Содерини использовать его способности в войне с Пизой.

Город в устье Арно, с 1406 года фактически находившийся под властью Флоренции, в 1494 году воспользовался вторжением Карла VIII, чтобы сбросить это тяжкое ярмо. Жестокая война между двумя городами идет почти десять лет, и переломить ход событий удается только в июне 1503 года, когда после почти пятилетней осады флорентийские войска наконец берут крепость Веррука на скалистом отроге, нависающем над долиной Арно. Отсюда уже видно Пизу.

21 июля в лагерь близ Кашины приезжает представитель Синьории Алессандро дельи Альбицци. Как свидетельствует письмо Совету десяти, отправленное на следующий день комиссаром Джероламо да Филикайя, с ним четверо спутников, в том числе и Леонардо[634]. Отряд незамедлительно поднимается в недавно завоеванную Верруку. Вечером другой комиссар, Пьерфранческо Тосинги, в личном письме сообщает гонфалоньеру Пьеро Содерини о реакции Леонардо.

При виде столь внушительной оборонительной системы художник-инженер испытывает удовольствие почти эстетического свойства: «Когда Леонардо да Винчи со спутниками поднялся туда, мы показали им все, и кажется, Веррукола пришлась ему по вкусу, поскольку он заявил, что задумался, как бы сделать ее совершенно неприступной»[635]. Согласитесь, не каждый день случается попробовать крепость «на вкус», как изысканные яства.

Вероятно, это лишь первая из целой серии инспекций, о которых свидетельствуют рисунки в его новой записной книжке, будущем Мадридском кодексе II[636]. Леонардо тщательно исследует окрестности, зарисовывая их в виде рельефов, после чего переносит на изумительную цветную карту, где изображены города и деревни, замки и башни[637]. Этот рисунок, явно предназначенный для показа комиссии, выполнен при помощи циркуля на большом листе бумаги в сложной смешанной технике: серебряным карандашом, шунгитом, пером и акварелью. На других подобных листах Леонардо рисует работу мортир, которые должны быть установлены под стенами Пизы: перекрещивание траекторий позволяет ядрам падать смертоносным ливнем, уничтожающим любое строение и человеческое существо – зрелище, завораживающее своей абстрактно-геометрической жестокостью[638].

22 июля в тетради, которую носит с собой, Леонардо делает набросок нижнего течения Арно между Веррукой и устьем, помеченный: «Уровень Арно в день [Марии] Магдалины 1503 года»[639]. На следующий день он показывает рисунок комиссару Франческо Гвидуччи, который 24 июля с удовольствием пишет Совету: «Кроме того, был здесь вчера один из ваших светлостей, Александро дельи Альбици, вместе с Леонардо да Винчи и некоторыми другими; и, просмотрев с губернатором [его] рисунок, мы после долгих обсуждений и сомнений пришли к выводу, что работа будет здесь очень уместна: следует либо в самом деле повернуть сюда Арно, либо вырыть канал, который, даже будучи несудоходным, по крайней мере, не позволит врагам подобраться к холмам»[640]. Больше Гвидуччи ничего не добавляет, поскольку инженеры собираются доложить обо всем Совету в устной форме.

Именно такова принципиальная задача, возложенная на Леонардо: создать проект управления гидрологическим режимом Арно путем строительства системы каналов для возможного использования их в военных целях – правда, речь идет скорее о технико-экономическом обосновании этой задачи, сопровождаемом всеми необходимыми чертежами, нежели о непосредственном участии в ее выполнении. Однако задумке этой уже очень много лет: в бумагах Леонардо она впервые появляется около 1495 года[641].

Теперь же, как мы видим, он возвращается к разработке новых методов земляных работ с использованием гигантских машин, способных оптимизировать задачу[642]. Для чего же нужны машины подобного размера? Явно не для скромного канала в обход Пизы, чьи стратегические функции крайне ограниченны, а строительство ведется настолько некомпетентно, что лишь задерживает флорентийскую армию, увязающую в искусственных затонах и топях.

Реки и прочие природные объекты следует не «ожесточать насильственно», а скорее «завлекать»[643], как это делают во Фландрии, пишет Леонардо в заметке, где также упоминается имя флорентийского медальера Никколо ди Форзоре Спинелли, который и объяснил ему этот принцип, возможно, на основе собственного опыта.

Постепенно план разрастается до грандиозного, почти невероятного, далеко выходящего за рамки чисто военных целей: Леонардо хочет отвести течение Арно еще до того, как река достигнет Флоренции, на уровне Наве-а-Ровеццано, то есть сразу после Понтассьеве. Широкий канал должен пройти между Прато и Пистойей в сторону Серравалле, откуда, преодолев по системе водохранилищ и шлюзов разницу высот, спуститься к Викопизано и пересечь болота Фучеккьо. Так можно не только раз и навсегда решить проблему губительных разливов Арно во Флоренции, но и, прежде всего, взяв за образец каналы в Ломбардии, проложить прямой водный путь из Флоренции к морю, что позволит упростить торговые маршруты[644].

Сам Леонардо тем временем возвращается во Флоренцию. 26 июля он отмечает в тетради внеплановые расходы в размере 56 лир и 13 сольди на повозки с шестью упряжными лошадьми и питание по дороге во флорентийский лагерь, «дабы сравнять уровень Арно с тем, что в Пизе, и поднять его с ложа». Сумма возвращена уполномоченному Синьории по прозвищу Джованни Дудочник, сопровождавшему Леонардо, – не кому иному,