Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

птицы «могло образоваться иначе, как сравнительно внезапным изменением резко выраженного и важного свойства»; по-видимому, тот же взгляд он готов распространить и на крыло летучей мыши и птеродактиля. Это заключение, заставляющее предположить громадные перерывы или нарушение связности в последовательности, представляется мне в высшей степени невероятным.

Всякий, убежденный в медленности и последовательности эволюции, конечно, допустит, что изменения видов могли быть так же резки и значительны, как любое из тех единичных изменений, которое мы встречаем в природе или даже в искусственных породах. Но так как в прирученном и культурном состоянии виды более изменчивы, чем в состоянии естественном, то представляется маловероятным, чтобы в природе встречались так же часто такие резкие и внезапные изменения, какие встречаются порой у прирученных и культурных форм. Некоторые из этих последних изменений должны быть приписаны возвращению к прежним признакам, а эти последние, вероятно, первоначально во многих случаях приобретались постепенно. Еще большее число должно быть отнесено к уродливостям; таковы шестипалые люди, люди-ежи, анконские овцы, ньятский рогатый скот и пр., и так как они резко отличаются от естественных видов, то и бросают весьма мало света на занимающий нас вопрос. Если исключить подобные случаи внезапного изменения, то остающиеся случаи, если бы они были найдены в природе, были бы отнесены к числу сомнительных видов, тесно связанных с их родоначальными типами.

Мои доводы, которые заставляют сомневаться в том, чтобы естественные виды могли изменяться так внезапно, как порой изменялись домашние породы, и заставляют меня окончательно отвергнуть тот чудесный способ их изменения, который предполагает м-р Майварт, – следующие. На основании нашего опыта, внезапные и резко выраженные изменения проявляются у наших домашних пород как единичные случаи и на расстоянии длинных промежутков времени. Если такие изменения появлялись в естественном состоянии, они, как было пояснено ранее, весьма легко исчезали бы вследствие различных случайных разрушительных причин и в силу последующего скрещивания форм; то же оказывается верным и по отношению к домашним породам, если только эти внезапные изменения не будут особенно тщательно охраняться и ограждаться заботами человека. Отсюда, для того чтобы новые виды могли возникать внезапно, способом, указанным м-ром Майвартом, пришлось бы допустить вопреки всяким аналогиям, что несколько таким чудесным образом измененных особей появилось одновременно в одной и той же области. Это затруднение, как и в случае бессознательного отбора человеком, устраняется с точки зрения теории постепенной эволюции предположением, что большое число особей более или менее изменилось в благоприятном направлении и сохранилось, а большое число особей, изменившихся в обратном направлении, подверглось истреблению.

Не может быть сомнения в том, что значительное число видов образовалось путем крайне медленного и постепенного изменения. Виды и даже роды некоторых больших естественных семейств представляют такую тесную степень родства, что немало среди них таких, которые довольно трудно различить. На любом континенте, подвигаясь с севера на юг или из равнин на возвышенности, мы встречаемся со множеством близко между собой сродных или так называемых видов-представителей; то же мы имеем и на некоторых отдельных континентах, которые, как мы имеем основания предполагать, были прежде соединены между собой. Высказывая эти и следующие замечания, я вынужден ссылаться на некоторые данные, которые будут обсуждены далее. Взгляните на многие отдаленные острова, окаймляющие какой-нибудь континент, и обратите внимание, какое значительное число их обитателей может быть возведено только на степень сомнительных видов. Точно так же, как если мы заглянем в прошлое и сравним в пределах той же области виды, только что сошедшие со сцены, с видами, еще существующими, или если мы сравним ископаемые виды, заключенные в последующие ярусы той же геологической формации. Очевидно, что многочисленные виды связаны тесным образом с еще существующими видами или еще недавно существовавшими, и по отношению к ним, конечно, никто не станет утверждать, что они появились внезапно. А равно и не следует забывать, что, когда мы останавливаем внимание на отдельных частях организации близких между собой видов, а не на отдельных видах, мы можем проследить многочисленные и поразительно тонкие переходы, связывающие между собой весьма различные органы.

Обширные группы фактов становятся понятными, только исходя из того начала, что виды изменялись весьма нечувствительными ступенями. Таков, например, факт, что виды, относящиеся к большим родам, сходны между собой в большей степени и представляют большее число разновидностей, чем виды родов малых. Виды первой категории собраны также в небольшие группы, подобно тому как разновидности группируются вокруг типических видовых форм; представляют они и другие аналогии с разновидностями, как было показано в нашей второй главе. На основании этого начала мы можем объяснить себе, почему видовые признаки более изменчивы, чем признаки родовые, и почему части, необыкновенным образом или в необыкновенной степени развитые, также более изменчивы, чем остальные части. Много аналогичных фактов, свидетельствующих в том же направлении, могли бы быть здесь приведены.

Хотя весьма многочисленные виды почти наверное образовались через последующие ступени, различия которых не превышают различия между тончайшими разновидностями, тем не менее можно допустить, что в других случаях переход мог совершаться иным, более внезапным способом, но такое предположение не может быть допущено без приведения строгого доказательства. Отдаленные и во многих случаях ложные аналогии (как это было указано Чонси Райтом), которые были предъявлены в защиту этого взгляда, как, например, внезапность кристаллизации неорганических веществ или падение многогранника с одной грани на другую, едва ли заслуживают внимания. Одна только категория фактов, а именно внезапное появление новых форм жизни, отличающихся от остальных в наших геологических формациях с первого взгляда, как будто поддерживает это предположение о внезапной изменчивости, но убедительность этих свидетельств зависит исключительно от степени совершенства геологической летописи, касающейся отдаленных периодов истории земли. Если эта летопись так отрывочна, как утверждают многие геологи, то нет ничего удивительного, что некоторые формы нам представляются развившимися внезапно. Если только мы не допустим превращений, настолько чудесных, как те, которые отстаивает м-р Майварт, каковы внезапное появление крыла птицы или летучей мыши или такое же внезапное превращение гиппариона в лошадь, то я не думаю, чтобы предположение о внезапных превращениях бросило бы какой-нибудь свет на отсутствие связующих звеньев в нашей геологической летописи. Но против этого убеждения в существовании внезапных изменений резко протестует эмбриология. Понятна важность того факта, что крылья птицы или летучей мыши и ноги лошади или какого другого четвероногого в раннем периоде развития зародыша не различаются между собой и только позднее дифференцируются, почти нечувствительно, постепенными ступенями. Всевозможные черты эмбриологического сходства могут быть, как мы увидим далее, объяснены тем, что предки существующих видов изменялись не в самом раннем периоде своего развития, а передавали приобретенные