Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

постоянное сохранение особей какого-то вымершего высокорослого жвачного, обладавшего самыми длинными шеей и ногами и которое могло обгрызать растения на высоте, немного выше средней, равно как и постоянное истребление особей, которые не могли обгрызать так высоко, может вполне объяснить образование этого замечательного четвероногого. Но продолжительное упражнение всех этих частей, вместе взятых, связанное с наследственностью, в значительной мере могло способствовать их координации. По отношению к насекомым, которые подражают различным предметам, не представляется невероятным, чтобы исходным материалом для воздействия естественного отбора являлось случайное сходство с каким-нибудь обыкновенным предметом. Это сходство могло все более и более увеличиваться путем сохранения незначительных изменений, увеличивавших это сходство, причем этот процесс продолжался до тех пор, пока насекомое изменялось, пока все более и более совершенное сходство могло служить средством, ограждавшим от преследования очень зорких врагов. У некоторых видов китов обнаруживается стремление к образованию на нёбе неправильных, расположенных в виде точек роговых отложений: вполне возможно, что естественный отбор сохранял все благоприятные изменения, пока эти отложения не превратились сначала в слоеватые шишки или зубцы, подобные тем, которые мы встречаем на клюве гуся; затем в короткие пластинки, как у домашней утки, даже в пластинки, столь же совершенные, как у широконоски, и, наконец, в гигантские пластины так называемого китового уса во рту гренландского кита. В семействе уток эти пластинки употребляются вначале в качестве зубов, затем отчасти как зубы, отчасти как процеживающий аппарат и, наконец, исключительно для этой последней цели.

При образовании таких органов, как только что упомянутые роговые пластинки или китовый ус, насколько мы можем судить, привычки или упражнение могли только очень мало способствовать или даже вовсе не способствовали процессу усовершенствования. С другой стороны, перенос нижнего глаза на верхнюю сторону головы или образование цепкого хвоста могут быть почти исключительно приписаны непрерывному упражнению в связи с наследственностью. По отношению к сосцам высших животных самое вероятное предположение заключается в том, что первоначально подкожные железы на всей поверхности мешка сумчатых выделяли питательную жидкость и что затем эти железы были усовершенствованы естественным отбором и сконцентрированы на известных ограниченных поверхностях, что и положило основание образованию сосцов. При объяснении превращения ветвистых игл, служивших для защиты у древних иглокожих, в современные трехраздельные педицеллярии представляется так же мало затруднений, как и при объяснении образования клешней ракообразных из последнего и предпоследнего сегментов конечностей, первоначально предназначенных исключительно для передвижения. Авикулярии и вибракули у мшанок представляют органы, резко различающиеся по своей внешности, но происшедшие из одного источника, и по отношению к вибракуле мы можем понимать, какую пользу приносили промежуточные стадии развития. Что касается пыльцевых масс орхидей, то можно проследить, как нити, первоначально служившие для связывания между собой зернышек пыльцы, могут слиться между собой в ножки; через точно такие же стадии можно проследить, каким образом липкое вещество, подобное тому, которое выделяется на рыльцах обыкновенных цветов, и служащее почти для той же цели, оказывается связанным со свободными оконечностями ножек, причем все эти переходные степени, очевидно, полезны для обладающих ими растений. О вьющихся растениях я считаю излишним повторять то, что было сказано так недавно.

Череп гренландского кита с пластинами китового уса. Иллюстрация из «Книги китов» (The Book of Whales) Фрэнка Эверса Беддарда, 1900

Рудиментарные зубы у эмбриона синего кита. Иллюстрация из «Книги китов» Фрэнка Эверса Беддарда, 1900

Нередко возбуждался вопрос: если естественный отбор представляет собой такую могучую силу, то почему он не снабдил некоторые виды тем или другим органом, который, казалось бы, мог оказаться для них полезным? Но было бы совершенно неблагоразумно ожидать определенного ответа на подобные вопросы, вспомнив, как глубоко наше незнание относительно прошлой истории любого вида и тех условий, которые в настоящее время определяют его численность и пределы распространения. В большинстве случаев можно указать общие и лишь в очень редких случаях ближайшие причины этих явлений. Для приспособления какого-нибудь вида к новому образу жизни необходимы многочисленные одновременные изменения, и часто могло случаться, что в соответственных частях не обнаруживалось изменений в надлежащем направлении или надлежащей степени. Многие виды могли быть задержаны в своем размножении вследствие разрушительного действия факторов, не имевших никакого отношения к тем органам, которые нам представляются полезными и, казалось бы, могли образоваться путем естественного отбора. В таких случаях, так как борьба за существование обусловливалась не этими органами, они и не могли быть выработаны естественным отбором. Часто для развития известного органа могли быть потребны сложные и долго длящиеся условия совершенно специального свойства, и такие условия могли только очень редко осуществляться. Предположение, что каждый данный орган, который, по нашему, зачастую ошибочному мнению, мог бы оказаться полезным для вида, должен при всех обстоятельствах образоваться в силу естественного отбора, – такое предположение прямо противоречит тому, что нам известно о способе действия этого начала. М-р Майварт не отрицает, что естественный отбор кое-что сделал, но он полагает, что можно доказать его «явную недостаточность» для объяснения целого ряда явлений, которые я объясняю при его содействии. Его главнейшие доводы были здесь разобраны, а остальные будут приняты во внимание далее. Мне кажется, что они не обладают доказательностью и представляют очень мало веса в сравнении с теми, которые предъявлены в пользу действия естественного отбора, поддерживаемого и другими факторами, о которых часто упоминалось. Считаю своим долгом заметить, что некоторые из фактов и доводов, мною здесь представленных, были уже предъявлены с той же целью в хорошей статье, недавно появившейся в «Medico-Chirurgical Review».

В настоящее время почти все натуралисты допускают эволюцию в той или иной форме. М-р Майварт полагает, что виды изменяются и это изменение вызывается какой-то «внутренней силой или стремлением», относительно которого не предполагается, что нам что-нибудь известно. Что виды обладают способностью изменяться, – это допускают все эволюционисты, но, по моему мнению, нет никакой нужды призывать вмешательство какой бы то ни было внутренней силы, помимо наклонности к обыкновенной изменчивости, которая при содействии искусственного отбора, при участии человека, дала начало прекрасно приспособленным домашним породам, а при содействии естественного – также могла произвести путем нечувствительных переходов естественные породы или виды. В конечном результате, как уже было объяснено, получался общий прогресс в развитии, но в немногих случаях и регресс.

М-р Майварт далее, по-видимому, склоняется к мнению, которое разделяют с ним и некоторые натуралисты, что новые виды появлялись «вдруг, в силу внезапных изменений». Так, например, он полагает, что различие между вымершим трехпалым гиппарионом и лошадью возникло внезапно. Он затрудняется предположить, чтобы крыло