Бог и сатана. Борьба продолжается - Франсуа Брюн

сегодняшними знаниями, того, что нам кажется чудесным (450). Я думаю о той реакции, которую часто встречал у людей, совершенно не желавших бросить даже мимолетный взгляд на феномен общения с потусторонним миром. «Но ведь это невозможно! — говорили мне они. — Это совершенно, радикально и окончательно невозможно. На это не стоит тратить даже минуты».

Итак, сначала мы постараемся показать, до чего доходит стремление современных богословов не признавать ничего сверхъестественного, не видеть никаких чудес или же проявлений дьяволизма, а затем посмотрим, как узкий рационализм сказывается на нашей вере.

Теологи больше не хотят чудес

В диссертации, защищенной на факультете права Свободного университета Берлина, Гаральд Грохтман (451) попытался выяснить, не бывает ли так, что при определенных обстоятельствах суды в качестве вещественного доказательства используют свидетельства пара-нормального происхождения (как это было недавно в Бразилии). Это стремление вполне естественно привело его к исследованию материалов Католической Церкви — того института, который имеет тысячелетний опыт в данной области: ведь при беатификации или канонизации святых его судам приходится устанавливать подлинность чудес, наличие которых просто необходимо для такой процедуры.

Однако ему пришлось узнать и кое-что другое: подавляющее большинство экзегетов и богословов западной Церкви (как католической, так и протестантской) сегодня не признает реальности тех чудес, о которых говорится в Писаниях, причем не только чудес ветхозаветных (что нередко вполне оправдано), но и евангельских чудес, относящихся к жизни Христа. Автор упомянутой диссертации сначала приводит список теологов, которые сразу заявляют, что в Евангелиях нет ничего, что противоречило бы законам природы и, следовательно, там нет и чудес (452). По их мнению, это просто невозможно. Затем он приводит перечень богословов, которые признают, что, по крайней мере, Христос, будучи Богом, мог сотворить какие-то чудеса. При этом каждый раз они добавляют, что все рассказы об исцелениях, хождении по водам, умножении хлебов и пророчествах — не что иное, как повторение всего того, что можно найти и в языческой литературе, написанной до Христа. Следовательно, чудеса, о которых рассказывается в Евангелиях, признаются теоретически возможными, но в то же время в высшей степени невероятными. Наконец, в третьем списке, очень коротком, перечисляются те, кто, якобы несколько заблуждаясь, считает чудеса реальностью (453).

Об этой тенденции я говорил со священниками разных стран, и все мне отвечали, что в их семинариях и на богословских факультетах ситуация совершенно такая же. Недавно мне сообщили, что преподаватели теологического факультета Парижского католического института заявили своим ученикам буквально следующее: сегодня богословы и экзегеты почти единодушно пришли к мнению, согласно которому никаких чудес никогда не было. Значит, Лазарь не воскрес, Иисус не ходил по водам, не умножал хлебы, не исцелил слепорожденного и т. д. Обратите внимание: речь идет не о личном и, быть может, почти конфиденциальном отношении какого-нибудь священника к «продвинутым» идеям — того священника, которого все равно оставляют на своем месте, потому что, с другой стороны, он сделал много хорошего. Нет! Речь идет о профессоре, которого вышестоящее руководство наделило всяческим авторитетом и который, говоря такие слова, конечно же, не стремится к скандалу: ведь, по сути дела, он всего лишь выражает точку зрения, широко распространенную среди его коллег.

Однако такая позиция приводит к чудовищным последствиям.

Безосновность чистой веры

При таком подходе Бог все больше начинает напоминать Бога «в отставке», никак не влияющего на наш мир. С точки зрения таких теологов Бог если и играл какую-то роль, то только до Большого взрыва (потому что туда ученые не могут сунуть своего носа и, значит, у верующего появляется возможность спокойно говорить то, что он хочет), а если у будет играть какую-то роль, то только по скончании времен, т. е. после Большого бума (потому что и тут ученые ничего сказать не могут). В намеченный же промежуток между ними Бог никак не вмешивается. Таким образом, если иметь в виду период нашей земной жизни, то здесь мировоззрение таких теологов практически никак не отличается от мировоззрения атеистов. Они допускают Божьи деяния только в те периоды, когда богословие не может вступить в конфликт с наукой, но тем самым они полностью выходят за пределы не только традиционного христианства, но и иудаизма, ислама и всякой другой религии.

Это значит, что рушатся сами устои христианства. Как это происходит? Это происходит в несколько этапов.

Первый этап: при таком подходе, конечно же, становится необходимым по-новому осмыслить все евангельские рассказы о чудесах. Если их не было, то, значит, их просто выдумали, но тогда кто и почему? Теперь они имеют лишь дидактическую ценность. Нам говорят, что это метафоры, притчи, и даже вовсю рассказывают о том, сколь гениальны были люди, постепенно изобретшие такой язык, — рассказывают о своем восхищении ими, но лишь для того, чтобы заставить нас смириться с ужасным фактом утраты смысла. Например, восхищаются рассказом об умножении хлебов, обращают внимание на его простоту, его поэзию, чтобы мы как следует оценили всю значимость этого доброго поступка, и, смещая акцент, надеются, что верующие не очень заметят, как на самом деле пытаются разрушить их веру в таинство евхаристии, предвосхищением которого и является это чудо.

Второй этап: выработка основ вероучения не могла совершиться за несколько дней — это результат долгой традиции, которую складывала вся христианская община на протяжении нескольких поколений. Нет никакого сомнения в том, что в течение долгого времени существовала только устная передача основных положений. Каждый рассказчик что-то добавлял, и потому повествование ширилось, а чудеса становились все более впечатляющими. Появлялись новые эпизоды, в которых Христу приписывалось то или иное слово, и потому, как нас уверяют, совершенно очевидно, что Евангелия не были написаны непосредственными очевидцами жизни Христа, т. е. апостолами и учениками: на самом деле они были созданы позднее.

Третий этап: как только это якобы доказано, приходится делать соответствующие выводы. Итак, если Евангелия были написаны позднее, значит, в них нельзя искать точных слов и дел Иисуса Христа, причем не только в отношении чудес, но и прочих действий и поступков.

В результате вся историческая ценность Евангелий оказывается подорванной, а тем самым полностью рушатся сами основы христианства.

Тонкости экуменического перевода Библии

А теперь в качестве примера приведем небольшой «шедевр», который представляет собой введение в Евангелие от Иоанна в экуменическом переводе Библии.

Сначала отмечается, что, согласно преданию, четвертое Евангелие, вне всякого сомнения, было написано Иоанном, а потом идет оговорка, что епископ Папий «оставляет место для некоторых колебаний» на этот счет. Далее следует цитата из этого епископа, в которой он