Созвездие рязанских маршалов - Александр Фёдорович Агарев

Весной 1941 г. Мерецков находился научениях в Ленинградском военном округе, которым командовал генерал-полковник М.М. Попов. Эту поездку он считал успешной. Командный состав поставленные задачи решал правильно. Войска готовились хорошо.

В следующую служебную командировку отправился в Киевский особый военный округ. В конце мая начальник оперативного отдела штаба округа генерал-майор И.Х. Баграмян докладывал ему обстановку. Уже было ясно, что дело приближалось к войне. Немецкие войска сосредоточивались у нашей границы. Баграмян назвал весьма тревожную цифру, постоянно возраставшую.

Прежде чем доложить обстановку в Москву, Кирилл Афанасьевич решил ещё раз всё перепроверить лично. Побывал во Львове, в армиях округа. Командармы в один голос говорили то же самое. Он лично провёл длительное наблюдение с передовых приграничных постов и убедился, что германские офицеры вели себя чрезвычайно активно.

На правом фланге Киевского особого военного округа строился в то время укреплённый район. Сооружения уже возвели, но ещё не было оборудования. Имелись и части, предназначенные для укреплённого района. Взяв на себя инициативу, Мерецков сообщил командарму 5-й армии – генерал-майору танковых войск М.И. Потапову о том, что пришлёт своего помощника с приказом провести опытное учение по занятию укреплённого района частями армии, с тем, чтобы после учения 5-я армия осталась в укреплённом районе. В других местах оборонительные работы были ещё не завершены. Ответственным за строительство укрепрайонов был Б.М. Шапошников, и Мерецков решил дополнительно поговорить с ним в Москве.[265]

Кирилл Афанасьевич лично объехал пограничные части. Все были начеку, и почти везде ему докладывали о том, что на той стороне неблагополучно. С границы возвратился во Львов. Здесь обнаружил грубейшие ошибки. Почти вся зенитная и противотанковая артиллерия переформировывалась одновременно, поэтому противотанковая артиллерийская бригада утратила свою боевую готовность.

Для того, чтобы убедить в этой горькой правде командный состав армии, Мерецков организовал проведение военной игры. Опасения Мерецкова подтвердились, и в ходе игры обнаружилось, что танки «противника» могут действовать почти беспрепятственно. Во время разбора он указал на серьёзность допущенного промаха. Командарм, в свою очередь, в оправдание, сослался на указания из округа. Округом командовал генерал-полковник М.П. Кирпонос, сослуживец Мерецкова по финской кампании, боевой командир. По воле случая, Кирпонос тоже находился во Львове. Он объяснил, что переформирование абсолютно необходимо, и согласился что, конечно, осуществлять его нужно поэтапно, обещал исправить ошибку и тут же уехал в штаб округа, в Киев.

К.А. Мерецков, 1941 г.

Однако время показало, что ошибка исправлена не была. В начале июня в округе всё ещё формировалось несколько противотанковых артбригад на тягачах. А через две недели грянула война. 6-я армия сражалась героически, но не могла противостоять танкам немецкой группы «Юг». За первые две с половиной недели войны части армии откатились от границы на 300–400 километров, в среднем на 18–20 километров в сутки. В этом виновно не только руководство округом. Оно делало почти всё, что могло, испытывая недостаток и в боевой технике, и в средствах транспорта, и в людях. Всё это произошло уже в начале войны.

А в той, мирной ещё, поездке Мерецкова в Киевский особый военный округ, он отправился из столицы Украины в Одессу, где встретился с начальником штаба округа генерал-майором М.В. Захаровым. После подробного доклада генерал-майора Захарова стало очевидно, что и здесь, на границе, наблюдалась тревожная картина. Мерецков вместе с Захаровым доехали до румынского кордона. Разглядывая позиции соседей, заметили наблюдавшую за ними группу военных. Оказалось, что это были немецкие офицеры.

Надо сказать, что М.В. Захаров проводил большую работу по подготовке войск к боевым действиям. Он часто устраивал тревоги. Вот и при московском госте поднял по тревоге окружную авиацию, а затем самолётам, взлетевшим с обычных аэродромов, приказал сесть на полевые, как и предусматривалось по плану в случае войны. Получилось хорошо, если не считать того, что шесть самолётов не смогли потом взлететь с вязкого грунта, размокшего после дождя.

Тогда же по приказу Мерецкова было проведено учение механизированного корпуса. Корпус был введён в порядке тренировки в приграничный район, да там и оставлен. Потом Захарову сообщили, что в округе имеется корпус генерал-майора Р.Я. Малиновского, который во время учения тоже надо вывести в приграничный район. С Малиновским Мерецков служил в Белорусском округе, и они вместе сражались в Испании.

Мерецков был уверен в этом боевом командире, знал, что ему никаких дополнительных пояснений не нужно. Захаров отметил, что это – корпус только на словах: у Малиновского имеется фактически одна дивизия. Он показал Мерецкову, где сосредоточит соединение Малиновского, и, по признанию самого Кирилла Афанасьевича, он с радостью отметил, что дальновидный начальник уже приготовил корпусной командный пункт. Всё, о чём в дальнейшем докладывал Захаров, о предпринимаемых им действиях, Мерецкова тоже порадовало.

М.В. Захаров также был сослуживцем К.А. Мерецкова по Белорусскому военному округу. Они вместе участвовали во многих учениях и боевых тревогах, вместе набирались опыта. Грамотные, высокопрофессиональные действия Захарова были своевременными, и К.А. Мерецков уезжал из Одессы с более спокойным сердцем.

В Москве вместе с Тимошенко он побывал у Сталина, рассказал обо всём увиденном. Оба они отнеслись к докладу очень внимательно. Мерецкову было приказано дополнительно проверить состояние авиации, а, если удастся, – осуществить боевую тревогу. Мерецков немедленно вылетел в Западный особый военный округ.

Из воспоминаний К.А. Мерецкова:

«Шло последнее предвоенное воскресенье. Выслушав утром доклады подчинённых, я объявил во второй половине дня тревогу авиации. Прошёл какой-нибудь час, учение было в разгаре, как вдруг на аэродром, где мы находились, приземлился немецкий самолёт. Всё происходившее на аэродроме стало полем наблюдения для его экипажа».

И дальше:

«Не веря своим глазам, я обратился с вопросом к командующему округом Д.Г. Павлову. Тот ответил, что по распоряжению начальника Гражданской авиации СССР на этом аэродроме велено принимать немецкие пассажирские самолёты. Это меня возмутило. Я приказал подготовить телеграмму на имя И.В. Сталина о неправильных действиях гражданского начальства и крепко поругал Павлова за то, что он о подобных распоряжениях не информировал наркома обороны. Затем я обратился к начальнику авиации округа Герою Советского Союза И.И. Конец:

– Что же это у вас творится? Если начнётся война и авиация округа не сумеет выйти из-под удара противника, что тогда будете делать?

Копец совершенно спокойно ответил:

– Тогда буду стреляться!»[266]

В тот день взволнованная беседа К.А. Мерецкова с И.И. Копец затянулась. Разговор шёл о долге