"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

И еще Марта, — продолжал мистер Синклер, — она абсолютно ни про что не хочет думать. Она даже не хочет встретиться с адвокатом, дать какие‑нибудь показания. А мне без этого очень тяжело. Ведь поймите, мистер Равински, пройдет месяц–другой, она обо всем забудет, боль понемногу уляжется. Но тогда уже будет поздно.

— Я понимаю вас, — как заведенный повторял Питер Равински, глядя в окно.

Но мужчине явно не нужно было, чтобы его слушали внимательно. Ему важно было выговориться. И он сетовал и сетовал на свою судьбу.

Дверь спальни приоткрылась, и мистер Синклер в изумлении смолк — в гостиную вошли мистер Кэпвелл и его жена.

— Куда ты? — спросил мистер Синклер, обращаясь к жене.

Он не мог поверить, что та оделась и поднялась с постели.

— Мы пойдем в храм, — вместо Марты ответил Мейсон и медленно двинулся к выходу.

А мистер Синклер снова вопросительно посмотрел на психиатра. Тот предостерегающе поднял руку и зашептал:

— Не вмешивайтесь, мистер Синклер. По–моему, все в порядке.

Хозяин дома обмяк, опустился в кресло, он с недовольством следил через окно за тем, как Мейсон подводит его жену к машине, усаживает на переднее сиденье.

Когда автомобиль отъехал, мистер Синклер тяжело вздохнул.

— Как это ему удалось? Я столько ее уговаривал.

— Не знаю, — пожал плечами психиатр, — наверное, горе объединяет людей сильнее, чем годы прожитой жизни.

Марта настороженно посматривала на Мейсона, ведущего машину. Она не просила его везти куда‑нибудь конкретно, Мейсон выбирал дорогу сам.

Он уже видел возвышающуюся над городом башню храма, понимая, что нужно ехать к католическому собору, ведь в доме висели католические иконы.

Марта с благодарностью посмотрела на Мейсона, когда они остановились невдалеке от собора. Мейсон распахнул перед ней дверцы машины. Женщина вздрогнула, коснувшись руками ремней безопасности.

Мейсон улыбнулся ей, та постаралась улыбнуться в ответ.

— Миссис Синклер, мне подождать вас здесь или зайдем вместе?

— Это вам решать, мистер Кэпвелл, ответила Марта, — я думаю, у вас тоже есть, что сказать Богу

— Да, — Мейсон кивнул и они вместе поднялись по ступеням к порталу.

В храме царила тишина, хотя людей было немало. Тускло горели свечи, сквозь высокие стекла пробивались солнечные лучи, окрашенные в разные цвета.

Мейсон поднял голову и взглянул на витражи. Это из‑за них все казалось таким призрачным и мерцающим.

Марта медленно двинулась по проходу к центральному алтарю. Она даже не оглядываясь, чувствовала, что Мейсон идет следом. У алтаря она опустилась на колени, зажгла свечу. Мейсон стоял рядом с ней и смотрел на мерцающие язычки пламени.

Над ними, озаренное светом свечей, возвышалось скульптурное распятие. Отсюда, снизу, и Мейсону, и Марте казалось, что Христос взмывает над ними, возносится…

— Он слышал меня, — прошептала Марта, молитвенно сложив руки, — я знаю это.

— Я понимаю вас, — прошептал Мейсон, — всегда чувствуешь, слышат тебя или нет, даже если ты говоришь в пустоту.

Марта вздрогнула.

— Бог — это не пустота, мистер Кэпвелл.

— Я знаю это, я сам разговаривал во время катастрофы.

— Вы говорили с Ним?

— Нет, я говорил с Мэри.

— Но для вас, наверное, это было одно и то же.

— Да, но вы же, миссис Синклер, пришли сюда поговорить с Богом, — улыбнулся Мейсон.

— Нет, я пришла поговорить. Вы верите в Бога? — спросила Марта.

— Многие люди предпочитают верить в Бога, чем ни во что не верить, — уклончиво ответил Мейсон.

И Марта не стала расспрашивать его дальше. Она смотрела в лицо распятого Христа и по ее щекам катились слезы. Она молитвенно сложила руки и беззвучно шептала молитву.

Мейсон медленно осматривался и только теперь понял, почему Марта Синклер избегает смотреть куда‑либо еще кроме как на распятие.

Невдалеке, освещенная светом, падающим от витража, сияла фреска. На ней была изображена Дева Мария с ребенком на руках.

— Мы верим в Бога только из‑за того, негромко говорил Мейсон, но все равно его тихий голос казался гулким и чересчур громким в этом огромном соборе, — что надеемся встретиться с дорогими нам людьми за чертой смерти, на другой стороне реки.

Марта, скосив взгляд, смотрела на Мейсона. Она перестала молиться, завороженная звучанием его голоса, она не могла понять, как может так спокойно рассуждать человек, совсем недавно стоявший на краю гибели. Ей показалось, что лицо Мейсона очень похоже на лицо Христа.

Она переводила взгляд с мужчины на скульптуру и обратно.

Такой же измученный грустный взгляд, такие же горестные складки у рта, такие же длинные волосы.

— Все дело в том, — продолжал Мейсон, — что никто не может быть достаточно хорош, чтобы жить вечно. Я имею в виду, конечно, людей. И мы должны знать, что умрем, что все должны умереть.

— Но разве это не причина?.. — спросила Марта и осеклась.

— Причина чего?

— Причина, чтобы любить, любить сильнее, потому что знаешь, что можешь потерять.

Мейсон задумался, но не надолго.

— Конечно, можно любить, — сказал он, — но смерть все равно страшна, хоть она и возвышает.

Марта, возможно, и не все поняла из сказанного Мейсоном, но посмотрела на мужчину с благодарностью.

Когда они вернулись из храма, Марта взбежала на высокое крыльцо, а Мейсон остановил ее будничным окриком:

— Марта!

Она вздрогнула, обернулась.

— Может, прокатимся? — предложил Мейсон.

Марта с удивлением посмотрела на мужчину. Тот стоял на тротуаре, засунув руки в карманы пиджака, ветер трепал его длинные волосы, а он весело улыбался. Теперь он не был похож на Христа, это был близкий друг, готовый помочь, развеселить, способный предложить просто так прокатиться по городу.

Марта замялась, она не знала, что ответить. Наконец, нашлась:

— Мне не разрешают врачи.

— К черту врачей, — сказал Мейсон. — Неужели этот Питер Равински знает лучше, что тебе нужно, чем я. Ведь его не было в самолете во время катастрофы.

Марта пожала плечами.

— Но я не уверена, что мне это поможет.

— Но то, что ты будешь лежать в постели, тебе точно не поможет. И еще будешь плакать. Вот сейчас ты не плачешь.

Марта изумилась. В самом деле, она на несколько минут забыла о смерти сына. Это было впервые за последние дни — она благодарно улыбнулась Мейсону.

— Но я не могу себя заставить сделать это.

— А ты просто спустись с крыльца, подойди