"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Хорошо, я понял вас, миссис Робертсон, — пришел на помощь психиатр.

— Неужели вы думаете, доктор, что он решил вернуться в детство? — забеспокоилась Мария.

— Бывает и такое. Но, по–моему, мистер Кэпвелл вполне отдает себе отчет, в каком времени живет. Он делится с вами своими мыслями? — задал свой очередной вопрос психиатр. — Вы знаете, о чем он думает?

— Да, он помногу и подолгу говорит со мной, с моим сыном. Но что у него на душе, я еще не могу понять. Разговоры эти какие‑то странные. У меня такое ощущение, что он уходит от главного ответа, — вздохнула Мария.

— А вы могли бы выразить его состояние каким‑то одним словом? Дать ему более точное определение. Попытайтесь сделать это, миссис Робертсон, это очень важно.

— А почему бы вам, мистер Равински, самому не спросить его об этом?

Мистер Равински улыбнулся.

— Я пытался несколько раз сделать это, но происходит что‑то странное.

— Что же? — удивилась женщина.

— В первый раз, когда мы с ним летели в самолете, мне казалось, все пойдет хорошо. Мистер Кэпвелл болтал со мной обо всякой чепухе, а я и не подгонял события, потому что рассчитывал на серьезный разговор в Нью–Йорке.

— И что же? Он ушел от разговора? — спросила Мария.

— Он ушел вообще. Представьте, сел в машину и уехал из аэропорта. А я, как дурак, остался стоять на тротуаре и не имел ни малейшего представления, где его найти.

— Это странно и не похоже на него, — задумалась Мария. — Мейсон обычно тактичен в обхождении с людьми.

— Я и не говорю, что нетактичен. По–моему, он просто забыл обо мне. Его захватили какие‑то проблемы, и ему не было никакого дела до того, что меня интересует.

— Но вы пытались заговорить с ним еще? Психиатр улыбнулся.

— Да, мы встретились в доме Марты Синклер. Эта женщина тоже пережившая авиакатастрофу и потерявшая там ребенка. Она не хотела жить, я пытался разговаривать с ней. Она не отвечала и просила лишь об одном, дать ей спокойно умереть. Но появился мистер Кэпвелл.

— И что же произошло?

— Произошло чудо, — просто ответил психиатр, — он поговорил немного с женщиной, которая несколько дней до этого не поднималась с постели, та встала, и они поехали в храм.

— Даже так? — удивилась Мария.

— И это не все. После этого они поехали кататься по городку, и Марта вернулась домой другим человеком. Я выбежал на крыльцо, чтобы поговорить с ним. Но он вновь сел в машину и уехал. Вы не знаете, миссис Робертсон, где я могу его сейчас найти?

Мария пожала плечами.

— Он звонил мне, говорил, что скоро приедет, но ничего конкретного не обещал. Это «вскоре» может быть и день, и два, а может, он и сейчас уже в моем доме.

— А чем он занимается у вас?

— Чаще он очень подолгу разговаривает с моим сыном.

— О чем? — спросил психиатр.

— О разном. О детских играх, мистер Кэпвелл рассказывает о себе, а мой ребенок внимательно его слушает.

— Как вы думаете, эти разговоры идут на пользу вашему ребенку? — поинтересовался психиатр.

— Да, конечно, — глаза Марии просияли, — мальчик стал совсем другим — более взрослым, более серьезным. Причем это произошло так быстро, что я даже удивилась. Я не ожидала подобного эффекта от обыкновенных разговоров, на первый взгляд, даже бессмысленных.

— Нет, скорее всего, в этих разговорах есть смысл. Мальчик почувствовал это. Ведь вообще‑то, психиатрия и сводится к разговорам.

— Не знаю, удобно ли об этом говорить, — сказала Мария Робертсон, — но у меня такое чувство, что мой сын потянулся к мистеру Кэпвеллу просто как к взрослому мужчине, как к отцу. Ведь мой муж оставил нас, когда мальчик был еще совсем маленьким.

— Это вполне может быть, — кивнул психиатр.

— А можно, мистер Равински, я задам вам несколько вопросов?

— Конечно, я для того сюда и пришел, чтобы поговорить.

— Вы не подскажете, кто она такая эта Марта Синклер? Мистер Кэпвелл говорил мне о ней, но как‑то сбивчиво. А у меня такое чувство, что судьба этой женщины небезразлична ему. Он словно бы чувствует себя обязанным перед ней, может быть даже в чем‑то виновным.

— Это очень сложно, вздохнул психиатр, вы представьте себе, что значит потерять ребенка в авиакатастрофе. Он погиб, а вы остались живы. Не каждая мать может пережить такое.

— С ней очень плохо? — участливо спросила Мария.

— Да, я даже думал поместить ее в психиатрическую клинику, настолько тяжелым было ее состояние. Но потом, я вам рассказывал, произошло чудо. Несколько фраз, сказанных мистером Кэпвеллом, подняли женщину с постели. У нее пропало желание умирать, хотя желание жить еще очень неустойчивое. Она стала другой, и теперь я больше беспокоюсь не за судьбу Марты Синклер, а за судьбу мистера Кэпвелла.

— Вы, доктор Равински, считаете, у мистера Кэпвелла не все в порядке с психикой?

— Да, у меня есть на этот счет серьезные опасения.

— И в чем же они заключаются? — испуганно спросила Мария Робертсон.

— Я понимаю, — сказал психиатр, — если я скажу вам сразу, то вы мне не поверите, но попробуйте проанализировать. Человек, который чуть было не погиб в авиакатастрофе, видел множество смертей, отказывается ехать поездом, а берет билет на самолет, как бы вновь пытаясь пережить предыдущую трагедию.

— Да, это конечно странно. Но может, он просто очень смелый человек и хочет сам себе доказать, что ничего не боится.

— Нет, миссис Робертсон, ведь никто же его к этому не принуждает.

— Так в чем же тогда дело?

— По–моему, мистер Кэпвелл считает, что он бессмертен.

— Бессмертен? — переспросила Мария, — разве такое бывает? Разве можно возомнить себя Богом?

— Нет, Богом — это слишком сильно сказано. Увериться в собственном бессмертии можно разными путями. В моей практике были подобные случаи. Солдаты, ветераны вьетнамской войны видели много смертей вокруг себя. А когда иной человек видит, что вокруг погибают, а он остается жив, он начинает верить в собственное бессмертие.

— Теперь я начинаю понимать, что происходит, — Мария наморщила лоб. — Он звонил мне и рассказывал про