"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Зазвенел звонок, из двери танцевального зала выглянул концертмейстер. Он помахал Марии Робертсон рукой.

— Извините, доктор Равински, мне пора. Дети ждут.

— Да–да, я понимаю. Миссис Робертсон, у меня к вам одна небольшая просьба.

— Слушаю вас, доктор, — вставая со ступенек крыльца, произнесла женщина.

— Вот вам мой телефон. Если у вас возникнут какие‑то вопросы, какие‑то проблемы, пожалуйста, позвоните мне. И не стесняйтесь, можете звонить в любое время. Ведь я, так сказать, лицо заинтересованное.

— Спасибо, доктор Равински, — Мария взяла визитку и заспешила к распахнутой двери танцевального зала, откуда уже неслись легкие и стремительные аккорды музыки.

— Еще, миссис Робертсон, — задержал женщину доктор Равински, — я в ближайшие дни попытаюсь собрать всех оставшихся в живых участников авиакатастрофы, и мне очень бы хотелось, чтобы был и мистер Кэпвелл. Если вы сможете, попытайтесь убедить его в том, что его присутствие необходимо. Ведь он очень многим помог, многих спас.

— Хорошо, доктор, хорошо. Я обязательно это сделаю.

— Тем более, что я вижу, люди чувствуют, что обязаны своими жизнями мистеру Кэпвеллу, и они просто захотят поблагодарить его, пожать ему руку. Возможно, в чем‑то признаться, о чем‑то рассказать. Эта встреча очень важна для многих, так что будьте любезны.

— Хорошо, доктор Равински, — уже переступая порог, ответила миссис Робертсон.

Психиатр еще немного постоял у двери, посмотрел на детей, кружащихся вокруг своей учительницы, и не спеша побрел к своей машине.

ГЛАВА 12

Невозможно облечь в слова чувства. Мария искренне пытается помочь. Странное видение Мейсона. Иногда снятся вещие сны. Свет из глубин памяти.

Мария Робертсон открыла дверь своего дома и сразу же поняла — Мейсон уже здесь.

Он сидел в гостиной за большим столом и что‑то записывал на бумагу.

Как только Мария переступила порог и Мейсон заметил ее, он аккуратно сложил бумагу вчетверо и спрятал во внутренний карман пиджака.

— Ты уже приехал? — спросила Мария.

— Нет, я еще еду, — улыбнулся Мейсон.

— Брось шутить, ты приехал надолго?

— Не знаю, — пожал плечами Мейсон, — как получится. Если я тебе в тягость, то могу уехать хоть сейчас.

— Нет, я говорила это абсолютно без задней мысли. Мне приятно, что ты приехал ко мне в гости. Но согласись, у нас какие‑то странные отношения сейчас.

— Чем они странные? — вскинул брови Мейсон, — я приехал к своей старой давней знакомой, с которой меня связывают общие воспоминания.

Мария ушла на кухню распаковывать покупки, а Мейсон вновь стал что‑то писать. На его коленях лежал металлический кейс. Но сколько Мария ни следила за Мейсоном, он так ни разу не поднял его крышку, словно бы ощущал спокойствие только от того, что держал его на коленях.

Наконец, Мария вернулась в гостиную, села напротив Мейсона за стол и пристально посмотрела ему в глаза.

Тот отложил в сторону ручку, прикрыл руками исписанный лист бумаги, потом нервно смял его и, не отводя взгляда от Марии, изорвал его на мелкие кусочки, явно неудовлетворенный написанным.

— Что ты пишешь? — спросила Мария.

— Это трудно объяснить. Если бы я сам знал… — Мейсон нахмурил брови, — чтобы тебе было более понятно, я скажу — я пытаюсь восстановить свои чувства. Я пытаюсь облечь их в слова. Но это чертовски трудно, мне никак не удается это сделать. Получаются какие‑то обрывки, вообще — ерунда. Наверное, ничего из этого не выйдет.

— А зачем ты это делаешь?

— Если бы я был художником, я бы попытался это нарисовать.

— А что конкретно ты бы нарисовал?

Мейсон опустил локти на стол и оперся на руки, прикрыл глаза.

— Знаешь, у меня какие‑то удивительные видения — какое‑то странное фосфорическое свечение и в этом свечении я вижу людей. Но это не обычные люди, они облачены в странные белые полупрозрачные одежды. Эти одежды постоянно развеваются, но их развевает не ветер, а какая‑то энергия, может быть, солнечная, она слепящая, яркая. И знаешь, Мария, самое удивительное, что когда я вижу это свечение, мне не хочется зажмуривать глаза, мне не хочется от него отворачиваться, хотя оно очень яркое и ослепительное. Оно притягивает меня, как магнит притягивает иголку, оно завораживает.

— Ты говоришь странные вещи, Мейсон.

— Но я ничего не могу поделать. Ты у меня спросила, я честно тебе отвечаю. Понимаешь, это какая‑то фантастическая воронка бездонная, бесконечная, и она затягивает меня, влечет в свою бесконечную глубину. Я пытаюсь вырваться, пытаюсь остановиться, пробую за что‑то зацепиться, но эти люди уходят туда, появляются из нее, смотрят на меня, зовут. Я пробую объяснить этим людям, рассказать, что у меня есть какие‑то дела, обязанности. Они исчезают, но потом появляются вновь и снова зовут меня, предлагают. Это странное видение, Мария, поверь мне. Это какой‑то слепящий свет, от которого невозможно оторваться. Похоже на то, когда в изнурительный зной видишь сверкающую струю воды и тебе хочется к ней припасть, и ты припадаешь к ней, но жажда не унимается, а становится еще сильнее и мучительнее. Я вижу эти сверкающие капли, падающие мне на ладонь, они обжигают пальцы, и я хочу припасть к этой воде, но она проходит сквозь мои ладони и растворяется.

— В чем растворяется? Мейсон, о чем ты говоришь?

— Она растворяется во всем и пропадает, а я остаюсь на месте и продолжаю умирать от жажды, хотя вода еще несколько мгновений тому назад была на моих ладонях.

— Я уже, по–моему, где‑то слышала такое, — призадумалась Мария, потом еле заметно улыбнулась.

— Ты что‑то вспомнила? — спросил Мейсон.

— Да, я вспомнила, как ты пытался уверить меня в детстве, что существует луч темноты.

— Луч темноты? — удивился Мейсон, — я этого не помню.

— Да, — Мария рассмеялась, — ты, в самом деле, пытался уверить меня, что однажды открыл окно, и в твою освещенную комнату ворвался луч темноты.

— Такого не бывает, — сказал Мейсон.

— Но ты сам говорил мне. Это так тогда поразило мое воображение, что я тебе поверила и помню про это до сих пор.

— Луч темноты, луч темноты, луч темноты, — несколько раз повторил Мейсон, — знаешь, Мария, все эти мои видения напоминают детскую игру.

— Детскую игру?

— Ну да. Помнишь, мы развлекались с зеркалом. Когда вы с