Моя история - Джоан Лесли Мэлоун

в Marks & Spencer, покупая всевозможные продукты — по тому, как я наполняла корзину, можно было подумать, что M&S скоро закроется. Я стояла в очереди не больше минуты, когда женщина впереди, которая упаковывала свои покупки, повернулась и сказала: «Извините, вы Джо Малоун, не так ли?».

«Да, это я».

«О, — сказала она, — я читала статью в журнале You. Можно вас спросить?

«Конечно», — ответила я с улыбкой.

«У вас еще есть соски?»

Я клянусь, я стояла в оживленном магазине M&S, за мной стояли три или четыре человека, а в руках я держала курицу по-киевски, которой хватило бы на целую армию, и она спросила меня об этом. Я была ошеломлена тем, что кто-то мог задать такой интимный вопрос в присутствии стольких людей. Кассирша с открытым ртом ждала моей реакции, но я была слишком потрясена, чтобы что-либо сказать. Я редко теряю дар речи, но в тот момент не мог найти слов.

Когда на вопрос женщины последовало молчание — мое и всех вокруг меня — я думаю, она поняла, что ситуация стала неловкой. «Ну, собеседование прошло хорошо. Приятно было познакомиться. Удачи!»

Лондон: как же я соскучилась по его странным, чудесным, непредсказуемым, дерзким, бесцеремонным, но благонамеренным обычаям. Было так хорошо вернуться домой.

Одним из событий, которого я с нетерпением ждала, был 6-й ежегодный бал White Tie & Tiara Ball в пользу Фонда Элтона Джона по борьбе со СПИДом ( ). По приглашению Элтона я входил в комитет по организации этого мероприятия с 2000 года. Два года спустя я создал ограниченную серию парфюма White Tie & Tiara, который раздавали в подарок каждому гостю, а затем тысячу флаконов поступили в продажу, и часть выручки была передана фонду.

Это мероприятие, проводимое на территории его дома в Старом Виндзоре, собирает так много друзей, и бал 2004 года стал первым, на котором я смогла увидеть всех, собравшихся под одним шатром, с тех пор как я вернулась из Нью-Йорка. Теперь у меня были здоровые короткие волосы и нормальный вес, поэтому было приятно выйти в нарядном костюме на вечер с группой особенных людей, среди которых были Джейн Мур и Гэри Фарроу, Алан и Кэролайн Леви, Рут Кеннеди и Брюс Дандас, а также Джоэл и Дивия Кэдбери.

В середине вечера я сидел за столом и разговаривал с Гэри, когда за нашей спиной раздались громкие крики и аплодисменты — Элтон сел за рояль на сцене и начал играть свои хиты, что было гарантированным способом разжечь вечеринку. После трех песен я услышал вступительные аккорды знакомой мелодии и увидел, как Рут бросилась ко мне, чтобы вытащить меня на танцпол. «Ты же не пропустишь это!»

Звучала песня «I'm Still Standing», и мы с подругами, стоя вокруг меня, начали прыгать, танцевать и хором подпевать припеву, как будто это был наш гимн и моя песня.

«Разве ты не знаешь, что я все еще стою лучше, чем когда-либо / Выгляжу как настоящий выживший, чувствую себя как маленький ребенок / Я все еще стою после всего этого времени / Собираю осколки своей жизни, не думая о тебе...»

Я повернулась к Гэри, который стоял рядом, хлопал в такт и выглядел так же счастливо, как я себя чувствовала. А потом мы все начали махать руками в такт припеву. «Я ВСЕ ЕЩЕ НА НОГАТАХ! ДА! ДА! ДА!»

Это был день, который Рут обещала в своем сообщении, написанном на фотографии, которую она прислала мне в Нью-Йорк. «Однажды ты проснешься и почувствуешь себя на вершине мира».

В этой драгоценной жизни именно такие воспоминания и следы оставляют после себя люди, и для меня они гораздо заметнее, чем любой шрам на коже. Когда я смотрю на блеклую красную линию, идущую по груди, я не вижу напоминание о раке; я вижу напоминание о ране, полученной в войне, которую я выиграл с помощью друзей. Более того, она не определяет меня — она означает лишь восемь месяцев и три главы в истории моей жизни. Этому меня научила Мэри Масси. Она научила меня смотреть на рак с правильной точки зрения.

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

.

Перерождение

 

Вернув себе жизнь, моим первым инстинктом было пробудить в себе бизнес-леди и снова начать создавать продукты — верный способ воссоединиться с той частью меня, которая пролежала без дела почти год. Обычно я бы бросилась в работу с головой, но Мэри Масси уже подтянула поводья.

Перед моим отъездом из Нью-Йорка она сказала мне: «Тебе может показаться, что ты ходишь по канату без страховки, так что не будь к себе слишком строгой». Она объяснила, что многие люди, пережившие рак, в течение первого года чувствуют себя немного уязвимыми и неуверенными в себе — тело и разум не так легко забывают суровые испытания лечения. Поэтому, когда моя прежняя энергичная личность не вернулась сразу, я по крайней мере понимала причину.

В моем представлении это также объясняло, почему я не почувствовала мгновенного «щелчка» при возвращении на работу, почему мой обоняние возвращалось с задержкой и почему моя креативность была скорее похожа на пилотный огонек, чем на привычное пламя. Мой нос был притуплен последствиями химиотерапии и, как мокрое дерево, брошенное в огонь, не загорался сразу.

Зная, что мне не остается ничего другого, как набраться терпения, я постепенно вошла в рабочий ритм, работая на Слоун-стрит, посещая встречи и разрабатывая планы для нового магазина в Нью-Йорке. Дома я начала экспериментировать с различными нотами, чтобы восстановить обоняние, позволяя ему блуждать, пока не почувствовала, что оно готово снова творить.

Потребовался год, чтобы появился следующий аромат — Pomegranate Noir.

Я боролся за создание этого аромата — творчество приходило по крупицам, а не струилось, и я все еще не чувствовал, что все сложилось. Поэтому, когда я наконец добился нужного аромата, я определенно почувствовал чувство выполненного долга, потому что часть меня втайне задавалась вопросом, не нанесла ли химиотерапия какого-то непоправимого ущерба. Я не мог знать, что это будет последний аромат, который я создам для Jo Malone London.

Гэри и я полетели обратно в Нью-Йорк на торжественное открытие нашего нового флагманского магазина в США на Верхнем Ист-Сайде на Мэдисон-авеню. Было приятно вернуться в Манхэттен исключительно по делам, и я была полна решимости блеснуть на своем первом «официальном» выходе в свет после рака.

Поэтому я надела свою «счастливую» черную кожаную куртку DKNY, в которой всегда чувствовала себя