Он увидел солнце. Егор Летов и его время - Александр Витальевич Горбачев

идеологической окраски, – добавляет Алексей Коблов. – Просто такие бойцы, по большей части умненькие ребята, которые хотели как-то поменять реальность или хотя бы встать в позицию „а нам не нравится“».

Это коснулось не одного поколения. «Без преувеличения, практически все молодые левые активисты, пришедшие в политику после 1993 года, сформировались под сильнейшим влиянием летовского творчества», – рассказывал Сергей Удальцов. Василий Кузьмин, участник действовавшего уже в 2000-х «Авангарда красной молодежи» (его главой как раз и был Удальцов), озаглавил свои мемуары «Комсомол имени Летова». «Присутствие Летова в жизни активистов было колоссальным. Под его музыку спорили, придумывали акции, рисовали плакаты и просто общались и пили пиво. У каждого второго была футболка, бандана или нашивка „Обороны“. Мы говорили цитатами из его песен и пытались писать свои, подражая, – писал Кузьмин. – Даже в личной и интимной сфере не обходилось без Егора. Один [активист] в рамках специального проекта однажды попытался растянуть половой акт на все протяжение песни „Русское поле экспериментов“, однако не сдержался, кончив на фразе „подманил ее пряником“». С соратником Кузьмина по АКМ я учился в университете: он несколько лет делал сайт, куда собирал записи абсолютно всех концертов «Обороны», а теперь работает в интеллектуальном издательстве «Гилея» и переводит на русский теоретиков французского ситуационизма.

А с другой стороны, от политического периода Летова сохранилось множество баек. В конце концов в строчке Черного Лукича «Будет весело и страшно» важно и первое наречие. «При Ельцине было все-таки веселее воевать, – прозорливо говорил Кузьма Рябинов уже в 2000 году. – Сегодня все несколько сложнее». В российской политике 1990-х вообще присутствовало много потешного, и уж совсем смешно бывало, когда ей начинала заниматься компания Летова, Лимонова и Дугина. Собранные вместе истории их похождений читаются практически как сборник анекдотов, причем в комичных положениях оказываются как раз самые зловещие персонажи.

Однажды Летов, Волкова и Дугин приехали в гости к Сергею Курехину. Выпили. Проснувшись с тяжелого похмелья, философ поинтересовался, где находится Омск, а когда узнал, что недалеко от Казахстана, страшно забеспокоился. Его объяснение Летов пересказывал так: «„Казахстан рядом у вас? А что если казахи ветер отравили? Они же могут ветер отравить! Ну-ка, срочно форточку закрой: ветер отравленный!“ Причем на полном серьезе, испугался страшно, начал по комнате ходить. „Казахи, блин, ветер отравили – как же я пойду? Так оно и есть, точно. Я знаю, у них есть камышовые люди. У них есть озеро Балхаш, и там в больших количествах растет тростник, камыш. В нем живут тростниковые, камышовые люди, которые никогда не высовываются, только через трубочку дышат“. Потом еще подумал, подумал и говорит: „А посередине Балхаша есть огромный остров, где живет гигантский, исполинский кот, которому все они поклоняются. <…> Они же нашествие могут устроить! Это ведь все – нам тогда конец! Если камышовые люди вылезут и на нас полезут со своим котом!“» Дело, напомню, происходило не в Омске, а в Петербурге. Испугавшись, Дугин залез под одеяло и отказывался идти на встречу с избирателями.

У Сергея Летова как-то был концерт в синагоге, причем оплатили его продуктами – музыкант набил свой рюкзак мацой и отправился встречаться с братом. «Игорь говорит: „Сейчас должен Баркашов прийти“. Я говорю: „Вот как? У меня как раз есть маца“. Потом кто-то из друзей Игоря принес китайской свиной тушенки. Так что мы ели такую странную комбинацию. С водкой».

В самом конце декабря 1993 года участники «Русского прорыва» сидели в аэропорту «Домодедово», ожидая, пока рассеется густой туман, и они смогут улететь домой. Там же оказался их иркутский приятель Игорь Степанов. В какой-то момент деньги на еду и выпивку закончились. Летов, «сраженный последней бутылкой бренди», спал. Степанов нашел в зале ожидания каких-то панков и предложил им сфотографироваться с почивающим кумиром в обмен на покупку провианта. Застолье продолжилось.

В ноябре 1994-го в московском ДК «40 лет Октября» состоялась серия концертов «Обороны», которую замыкал акустический сольник Летова. На билетах в духе эпохи значился спонсор: «Шампанское „В. И. Ленин“ от фирмы „Глория“». Охраняли сцену люди откровенно криминального вида, в перерывах между песнями Летов то и дело просил не бить зрителей слишком сильно, охрана реагировала на эти увещевания неохотно. Особенно невзлюбил охранников новый музыкант «Обороны» Евгений Пьянов по прозвищу Махно (на тех концертах он играл на басу, потом стал постоянным гитаристом группы). Когда в финале своего сольника Летов заиграл «Русское поле экспериментов», Махно прямо на сцене начал махаться с охраной и от одного удара отлетел на несколько метров, свернув микрофонную стойку. «Дошло до того, что [охранник] достал боевой пистолет и попросту хотел его застрелить, – вспоминал потом Летова. – Кончилось тем, что удалось общими усилиями насильно утащить Махно через черный ход, дабы не случилось смертоубийства».

В 1995 году Летов некоторое время жил в Москве. Они много общались с Лимоновым и Дугиным, и те как-то привели его в гости к Баркашову. На стене в квартире висел огромный меч. Первым делом глава РНЕ задал лидеру «Обороны» вопрос: «А чего ты так бедно одет, Егор? Да и постригся бы, вон как Лимонов хотя бы». «Я одеваюсь так, как одеваются мои фанаты. А они люди бедные», – отрезал Летов. Через полчаса в комнату, стесняясь, вошел сын хозяина и попросил поставить автограф на кассете «Обороны». Баркашов был посрамлен.

Александр Дугин собирался на телеэфир и нарядился соответствующим образом: пиджак, галстук и все такое прочее. «Егор, похож я на Зюганова?» – спросил он у Летова. «Похож», – ответил тот. Дугин еще раз посмотрел в зеркало и с досадой сказал: «Тьфу, нет, не похож».

А в 1999 году, общаясь с пензенским изданием «Молодой ленинец», Летов так излагал историю «Лимонки»: «Поначалу все шло нормально. Но потом Лимонова понесло. Давай, говорит, на первой полосе голых баб печатать – тираж вырастет. А когда от него ушла жена, он вообще спятил, заявил, что теперь будем писать только о настоящей мужской дружбе. Даешь гомосексуализм и все такое. Ну, на этом мы расстались. Кстати (тут Егор обернулся к своей подруге), будем в Москве, зайдем к Лимонову на обед. Он сосиски вкусно готовит».

* * *

Смешно, да не очень.

Особенно в России 2020-х, где Баркашов, хоть его организацию и запретили как экстремистскую, набирает в соцсетях добровольцев в частную военную компанию; где одни бывшие нацболы, даром что их партию тоже запретили, вот уже десять лет ездят воевать в Донбасс, а другие сидят в тюрьме; где Дугин дает интервью американскому блогеру Такеру Карлсону как «самый известный политический философ в России» и возглавляет Высшую партийную школу при РГГУ.

Егор Летов не был готов распространять «Лимонку» в родном Омске, но ответственно относился к распространению своих новых идей. Гастролируя в 1990-х по России и сопредельным странам,