Он увидел солнце. Егор Летов и его время - Александр Витальевич Горбачев

Из партии он формально так и не вышел и партбилет не сдал. За Зюганова Летов в итоге выступил лишь на словах – в поддержку коммунистического кандидата был организован очередной «Русский прорыв», проехавшийся по двум столицам, а также Твери и Саратову, но «Оборона» в нем не участвовала. Впрочем, и слова – это уже было немало: как отмечает Алексей Цветков, «на тех выборах всего две известные группы поддержали Зюганова – „Гражданская оборона“ и „Ласковый май“».

Почти все остальные – и эстрадники, и рокеры – колесили по городам России, участвуя в грандиозных бесплатных концертах в поддержку Бориса Ельцина. Опасаясь коммунистического реванша и передела собственности, крупнейшие бизнесмены страны влили огромные деньги в его кампанию, так что можно было и поддержать демократию, и хорошо заработать. В этих фестивалях поучаствовал и Гребенщиков (правда, всего однажды, и говорил потом, что сделал это только «по личной просьбе Стаса Намина и Сережи Соловьева»), и Константин Кинчев, который еще недавно отказывался от медали «Защитнику свободной России» в знак протеста против войны в Чечне, и много кто еще. Летали рок-группы все вместе на одном самолете, где были организованы казино, курительная и коньячная. Играли на фоне огромного плаката «Голосуй, или проиграешь» – формально кампания была направлена не на поддержку Ельцина, а на то, чтобы привести на участки молодежь. Замыкали концерты «Наутилус» и «Алиса».

«Ни одному музыканту, ни одному человеку в зале и ни одному устроителю не было важно, за кого вообще голосовать, потому что устроители делали все ради денег, музыканты – отчасти ради денег, отчасти – ради удовольствия играть музыку, – вспоминал БГ через некоторое время о концерте в Тольятти, где он спел „Дубровского“. – В России, как и было – всем всегда все равно. И это, с моей точки зрения, очень позитивно».

Ельцин выиграл у Зюганова во втором туре ценой собственного здоровья – незадолго до дня голосования президента свалил инфаркт. Споры о том, насколько честными были результаты выборов, ведутся до сих пор. Ясно, что с точки зрения представленности в СМИ никакого паритета между кандидатами не было и в помине – подавляющее большинство журналистов считало, что, вернувшись к власти, Зюганов расправится со свободой слова, и открыто поддерживали Ельцина. Кажется, именно тогда в Кремле поняли: при наличии должного медиаресурса можно навязать стране любого кандидата.

«Я тоже проиграл, – горестно говорил Летов, подводя итоги выборов. – Шел по улице и ничего не боялся. Плечами толкал [людей]. Стыдно мне было за всех этих встречных, позорно». «Он тогда искренне надеялся: а вдруг получится действительно власть поменять? – вспоминает Алексей Коблов. – На коммунистов, на кого угодно. И когда выяснилось, что это невозможно, что существующая власть готова подтасовывать результаты и заниматься какими-то закулисными делами, он был сильно разочарован. И в ситуации, и в оппозиции».

В общем-то, ему было не привыкать. Еще в 1987 году, гоняя чаи с тюменщиками, Летов однозначно говорил, что «сокрушить власть нельзя» и «игра заранее проиграна». В середине 1990-х, после того, как «Русский прорыв» распался, а все кампании потерпели поражение, градус его риторики не изменился, но в нее вернулся пафос обреченности. «Это из области выживания, из области ритуала, когда ты уже знаешь, что проиграл полностью, но при этом ведешь себя так, будто ты победитель, – говорил он в 1996-м в Караганде. – То есть это сопротивление. Но надо сказать, что сопротивление безнадежное. Я не верю, что мы победим».

Так Егор Летов стал отходить от политической борьбы в ее повседневно-новостном измерении. То есть все, в общем-то, продолжалось: и радикальные высказывания в интервью, и сотрудничество с оппозиционными политиками (несколько лет концерты в Москве «Обороне» делал молодой коммунист Сергей Удальцов[10]), и даже участие в митингах и кампаниях (в 1999 году группа выступила в столице в поддержку анпиловского «Сталинского блока – за СССР», после этого на думских выборах партия набрала 0,62 %), – но как-то более, что ли, дежурно. Нацбольские флаги на концертах «Обороны» постепенно стали привычным элементом пейзажа, тем более, что развевались они теперь в зале, а не на сцене. К тому же в 1997 году в группе появилась новая басистка – Наталья Чумакова, которая стала Летову женой. Его политических увлечений она совершенно не одобряла. «Мы, конечно, с ним препирались страшно на эту тему, – вспоминает Чумакова. – Он говорит: „Мы должны пойти на демонстрацию седьмого ноября“. Я отвечаю: „Ну, флаг в руки, – буквально, – а я пас“. Егор чего-то рычал, пыхтел, а в результате и сам не пошел».

1 мая 1998 года «Оборона» играла в Москве. «Пришел к нам Лимонов, сначала в гостиницу, потом на концерт, – вспоминает Чумакова. – Все это произвело довольно жалкое впечатление. То есть Лимонов чего-то хотел от Егора, а Егор уже никакого сотрудничества явно не хотел и от него отбоярился. Ну да, Лимонов вышел на сцену, какие-то речи говорил. Но все это уже не пахло никакой революцией, а было как-то тупо». Сам писатель, правда, запомнил ту встречу иначе: по его словам, «два года воздержания [Летова] от нацбольского движения давали себя знать», и Егор был рад видеть соратников. На концерте лидер НБП не только поздравил собравшихся с Первомаем, но и вместе с товарищами по партии охранял группу, вышвыривая обратно в зал фанатов, которые пытались прорваться на сцену: «Панки орали, девушки визжали, все получали удовольствие, – писал об этом Лимонов. – Некоторые человеческие ядра, которыми мы швырялись, я видел, наносили увечья толпе, кое-кто приземлялся на пол с ущербом для себя, но это и был высший кайф, для которого панки-камикадзе посещали концерты. Людям, воспитанным в залах консерваторий, этого грубого удовольствия не понять». В какой-то момент им пришлось не только кидать людей в зал, но и вытаскивать оттуда человека – а именно лидера «Гражданской обороны», который сиганул в толпу и не без труда вылез обратно: очевидцы вспоминали, что его «руки и бока представляли собой сплошной иссиня-фиолетовый синяк».

Бурный политический период Летова, с одной стороны, оставил след в истории российского активизма. Это трудно подтвердить, но у меня есть подозрение, что последующая судьба НБП – а в 2000-х годах они оставались почти единственными, кто поддерживал энергию в уличных протестах, и значительную часть политзеков долгое время составляли именно нацболы – не в последнюю очередь связана с тем, что людей в ряды партии привлекла именно «Гражданская оборона». «Присутствие Летова в НБП, конечно, всколыхнуло к ней большой интерес, – говорит Максим Семеляк. – Я не думаю, что без этого кто-то всерьез бы воспринимал Дугина и так далее. Это закончилось бы демонстрациями с криками: „Рубль – да, доллар – нет“. Летов вывел все на новый уровень». «Благодаря тому, что Летов с 1993-го по 1996 годы в этом движении активно присутствовал, туда подтянулось огромное количество радикальной молодежи – причем без определенной