Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

В конце концов, война ведь продолжалась.

16. Преступления военного времени

Авианалеты и убийства. «Летучий отряд»

Требования военного времени сделали работу Скотленд-Ярда еще более трудной. Хотя, по словам одного детектива, «значительная доля преступных классов отправлялась на боевую службу», то же самое можно было сказать и о сотрудниках полиции. Война затянула в свою кровавую пасть около 3000 ярдовцев — «эквивалент нескольких дивизий». Чтобы восполнить нехватку кадров, «Ярду» пришлось опереться на специальных констеблей. Еще в 1831 году был принят Закон о специальных констеблях — добровольцах, в экстренных случаях помогавших обычным полицейским, носящим форму. Официальное введение такой должности стало «временной импровизацией» в тогдашние неспокойные времена. Но когда разразилась мировая война и в результате была учреждена лондонская Столичная служба специальных констеблей, эти сотрудники-волонтеры стали постоянной составляющей полиции. «После возвращения с работы, — отмечается в одном исследовании, посвященном истории „Ярда“, — многие десятки граждански активных мужчин снова выходят из дома, чтобы выполнять добровольно взятые на себя обязанности полисменов; они носят форму, почти неотличимую от формы регулярной полиции, только добровольцы всех чинов ходят в фуражке, а не в шлеме»[819].

Женщины также стали играть важнейшую роль в полицейской работе, хотя это и немало шокировало «тех, кто уже пребывал в почтенном возрасте, когда началась война». Вначале женщины добровольно вызывались помочь в работе с потоком беженцев, прибывавших с континента, но не были наделены официальными полицейскими полномочиями. Однако их усилия в конечном счете привели к созданию Службы специальных женских полицейских патрулей, куда входили представительницы нескольких филантропических групп, в первую очередь — Национального совета женщин (НСЖ). Новая служба официально не была связана со Скотленд-Ярдом, но в ее «нравственные обязанности» входило патрулирование улиц, парков и территорий вокруг военных лагерей — чтобы бороться с пьянством в общественных местах и проституцией, а также для пресечения мимолетных сексуальных связей между солдатами и слишком впечатлительными девушками[820].

Эта деятельность оказалась весьма полезной, так что в Закон о полиции, принятый в 1916 году, даже включили пункт, разрешавший «женщинам выполнять полицейскую работу». Впрочем, официальных полномочий им по-прежнему не предоставляли, и «Ярд» не нанимал их на службу. Во время патрулирования за женщиной-полицейским всегда следовал полисмен: такие пары создавались на случай, если придется кого-то арестовать. Вскоре в круг обязанностей женщин-полицейских вошло патрулирование станций метро во время авианалетов. Однако лишь в 1919 году сотрудниц женского пола начал «непосредственно нанимать на службу Скотленд-Ярд», лишь с этого года он стал «руководить ими напрямую»[821].

На всем протяжении войны британские города подвергались массированным ударам зажигательных и фугасных бомб, которые вначале сбрасывались с дирижаблей («цеппелинов»), а потом с тяжелых бомбардировщиков «Гота» дальнего радиуса действия. Самая смертоносная бомбардировка Лондона произошла 13 июня 1917 года: погибло 162 человека, получили ранения более четырехсот. «Некоторые оказались изувечены до неузнаваемости, — отмечал один из городских коронеров, — и во многих случаях лишь по отметкам на платке или на иных предметах туалета родственники смогли, пусть и не вполне уверенно, опознать своих близких». Одна из бомб пробила крышу школы на Аппер-Норт-стрит (в Попларе), убив 18 детей. «Это самое настоящее убийство», — заявил другой коронер. Одна из лондонских газет описывала это ужасное происшествие, сокрушаясь о том, что «маленькие дети становятся жертвами ненависти кайзера к Англии». Скотленд-Ярд тоже нес потери: так, констебль Альфред Смит погиб при взрыве бомбы, когда пытался проводить в безопасное место целую толпу фабричных рабочих (в основном женщин и девушек), которые решили выйти на улицу, чтобы посмотреть на налет[822].

За всю войну германские бомбы убили 1413 и ранили более 3000 британцев — немного, если сравнивать с «Блицем» Второй мировой, но для своего времени цифры были шокирующие. Посреди этой бойни лондонцы оказались «отвлечены от более массовых трагедий» убийством женщины, чья смерть выплыла на свет сквозь дым очередного налета, сбросившего на Британию зажигательные бомбы[823].

* * *

Томас Генри, клерк-аудитор, занимавшийся учетом товаров, отправился на работу в половине девятого утра в пятницу, 2 ноября 1917 года. Он проживал в одном из обшарпанных четырехэтажных домов на Риджент-сквер в Блумсбери. Эти дома обрамляли небольшой прямоугольный садик с «несколькими высокими платанами и живой изгородью из кустарника», обнесенный чугунной оградой примерно пятифутовой высоты. Идя по тропинке, проложенной вдоль южной части садика, Генри заметил какой-то «объемистый сверток», лежащий в кустах сразу за оградой, — «казалось, его перекинули через ограду в сад»[824].

Опустившись на колени, Генри просунул руку между прутьями решетки и пошевелил сверток. В нем находилось нечто довольно тяжелое. «Вначале мне показалось, что там половина туши овцы», — рассказывал Генри. Он перепрыгнул{84} через ограду, чтобы рассмотреть находку получше. Она была обернута мешковиной и перетянута бечевкой. Разрезав веревку, клерк заглянул в мешок и разглядел нечто завернутое в простыню. Раздвинув ее, Генри «увидел человеческие плечи». Он в ужасе отшатнулся, успев лишь заметить, что рук, ног и головы нет и что грудь находки обтянута сорочкой. Генри, спотыкаясь, попятился — и увидел поблизости, на расстоянии не более ярда, еще один сверток в мешковине. Снедаемый нездоровым любопытством, он развернул его и обнаружил недостающие ноги[825].

Не прошло получаса, как на место прибыло множество полицейских. Доктор Джон Риз Гейб, штатный хирург районного полицейского управления, первым осмотрел расчлененное тело (за процедурой внимательно наблюдал один из местных детективов-инспекторов). «Останки принадлежат женщине примерно 30 лет, хорошо питавшейся, ростом около 4 футов 11 дюймов{85}, — заключил врач. — Признаков каких-либо заболеваний нет. Видимо, она была мертва уже примерно 24 часа». Убийца выбросил останки в самой темной части площади, вдали от уличных фонарей. Ночью и ранним утром, примерно до половины пятого, шел сильный дождь. Обертка была влажной, но не мокрой — стало быть, свертки выбросили уже после того, как дождь прекратился. Жильцы окрестных домов сообщили полицейским, что площадь обычно безлюдна между полуночью и шестью утра[826].

На том месте, где нашли свертки, полиция не обнаружила крови, а значит, убийство, по-видимому, произошло где-то еще, скорее всего, в одном из близлежащих домов. «Было бы невозможно, — рассуждал Гейб, — в такую темную дождливую ночь далеко унести столь тяжелую ношу, чтобы вас при этом не заметили». Убийца явно расчленил тело «каким-то острым орудием — возможно, мясницким ножом». Гейб жестом предложил детективу подойти и всмотреться повнимательнее. Разрезы выглядели