Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

которыми располагались невысокие прямоугольные столики из стекла. Каждая ложа находилась достаточно далеко друг от друга и тонула во тьме, так что никто никого не видел. Вскоре парень с оранжевыми волосами пришел принять у нас заказ. Он записал на соломенном листе блокнота напитки, которые для нас всех заказал Эфкен, и быстро исчез из виду. Я недовольно поморщилась, когда Эфкен взял для меня водку, даже не спросив, хочу ли я вообще пить, но я промолчала. Я не собиралась пить, впрочем, как и разговаривать с ним. Я просто планировала сидеть здесь и ждать, пока не найду человека, с которым меня связывают узы Непреложной печати. Но как найти его в такой огромной толпе? Я опустила взгляд на танцующих людей. Десятки красивейших женщин танцевали как сумасшедшие в паре с такими же красивейшими мужчинами. Наряды на большинстве из них выглядели куда роскошнее, чем мое скромное черное платье. Я разглядывала безупречные тела, тщательно уложенные волосы, раскрасневшиеся от танцев лица… Хотя все они были красивы и великолепны, ни один из них не привлек моего внимания. Учитывая узы Непреложной печати, разве мы не должны испытать сильные эмоции при встрече друг с другом? Будь он здесь, разве в моей душе не разгорелся бы огонь?

Когда принесли напитки, Ярен внезапно помрачнела. Ей явно хотелось выпить, но Эфкен заказал для нее фруктовый сок со льдом. Я была на сто процентов уверена, что в нем нет ни капли алкоголя, потому что Эфкен специально подчеркнул это, когда делал заказ.

– Я не ребенок, – проворчала Ярен.

– Именно так и есть, – сказал Эфкен. – Ты ребенок.

Я продолжала наблюдать за танцующими телами. Четыре больших куска льда, плавающие в высоком стакане с моей водкой, начали медленно таять и уменьшаться. Я чувствовала, как бездонные синие глаза то и дело скользят по мне, словно проникая в душу и отрывая от нее маленький кусочек. Под таким пристальным взглядом Эфкена я напрягалась как тетива лука, и если бы кто-нибудь дал мне стрелы, то я точно выстрелила бы в него.

– Не собираешься пить? – От звука его голоса я подскочила на месте и резко повернулась к нему. Он оказался так близко, что я удивленно распахнула глаза. Я даже не поняла, когда он успел приблизиться. Я посмотрела на янтарный напиток в хрустальном стакане, который он держал в руке, а потом в его бездонные льдисто-синие глаза. В его дыхании, обжигающем мою кожу, чувствовался запах алкоголя. – Выпей, и ты сразу расслабишься.

– С чего ты взял, что я пью? – Услышав вопрос, он вскинул одну из своих остроконечных черных бровей. Его лицо все еще находилось очень близко к моему, но меня это не волновало. Он вел себя так, словно наша близость была для него вполне нормальной. – Я не пью.

– Никогда? – Он продолжал приподнимать бровь.

– Я выпивала пару раз, – строго сказала я.

– Третий раз не повредит.

Я опустила взгляд на его пухлые губы, и мое тело напряглось как пружина. Когда я снова посмотрела ему в глаза, то заметила, что он укоризненно прищурился.

– Я не хочу пить алкоголь, – сказал я.

– Тогда ты должна была сказать мне, что хочешь пить. Иначе зачем тебе рот?

– Бессмысленно говорить, когда ты принимаешь решения за всех нас, – сказала я. – Как будто все должно быть по-твоему.

Он издал звук, похожий на рычание.

– Я слежу за порядком.

– Думаешь, что следишь за порядком? – спросила его. – Ты здесь единственный нарушитель порядка.

– Не вижу здесь ни одного нарушителя порядка, кроме тебя.

– Может, потому, что ты не смотришься в зеркало.

– Я всегда смотрюсь в зеркало, – насмешливо ответил он. – Там всегда можно увидеть нечто чудесное.

– Значит, у тебя серьезные проблемы со зрением.

– Опять дерзишь мне? – Его голос прозвучал скорее угрожающе, чем насмешливо, и я посмотрела на него. Красный свет струился по его прекрасному лицу, делая его похожим на кровавую полную луну, но потом свет исчез, и луна снова погрузилась во тьму.

– Нет, если бы я дерзила, все было бы по-другому, – сказала я.

– И как же?

– Никто не воспитывал тебя должным образом, вот ты и вырос избалованным, – произнесла я с явным презрением в голосе. – Будь у меня возможность, я бы тебе показала, кто из нас более зрелый.

– Ну так покажи.

– Отстань от меня.

– Говори со мной как следует, – прорычал он мне в лицо. Ярен смотрела на экран своего телефона и не обращала на нас никакого внимания. Видимо, из-за шума она ничего не слышала.

– Что ты сделаешь, если я не буду говорить с тобой как следует? Разобьешь мне лицо, как поступил с тем мужчиной в клетке? – прошипела я, и он стиснул челюсть так, что скулы стали еще острее.

– Я бы никогда не поднял руку на женщину, – прорычал он. – Следи за своим тоном и словами, когда говоришь со мной.

– А мне так не кажется. Знаешь что? Ты выглядишь так, как будто отвесишь мне пощечину, если я продолжу раздражать тебя. Потому что ты именно такой и есть. Тот тип мужчин, которые постоянно показывают свое превосходство и тешат свое эго за счет унижения женщины, – выплюнула я.

Эфкен резко выдохнул через нос, и мне показалось, что его смертоносные синие глаза блеснули серебристым светом. Внезапно страх схватил меня за горло, как черная когтистая лапа. Я видела, как участилось его дыхание, как быстро вздымалась и опускалась смуглая грудь, скрытая под рубашкой с расстегнутыми тремя пуговицами сверху. Закатив глаза, Эфкен обхватил мою талию своей огромной рукой, словно клешнями, и с силой притянул ближе к себе. Я невольно скользнула к нему и почувствовала, как его дыхание обжигает мои губы, а кончик носа едва ли не касается моего. Его синие глаза лихорадочно блестели.

– Не смей… – тихо прошипел он, и я ощутила, как учащается мой пульс. Его обжигающее дыхание разбилось о мои губы. – Не смей причислять меня к каким-то мужчинам. Если я разозлюсь, то не причиню тебе никакого вреда, но сделаю так, что ты сама будешь на коленях умолять меня причинить тебе боль.

На короткий миг я услышал этот голос. Скрипучие врата ада распахнулись, за ними взвилось адское пламя, и я увидела гигантские огненные вспышки. Казалось, еще шаг – и я окажусь в аду. Стоит только переступить порог, как логово дьявола станет моим настоящим домом. Это невинное ощущение, разливавшееся по моим венам, отдавалось глухими ударами, словно я отчаянно боролась за жизнь, боясь утонуть в реке собственной крови. Голова кружилась, в ушах шумело, а мои губы немели