Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

– Ты не заставишь меня чувствовать себя еще более никчемной, чем я уже чувствую. Мог бы даже не пускаться в дальнейшие объяснения, – неожиданно сурово ответила я. Эфкен на мгновение замешкался, но я не удостоила его и взглядом. Просто снова улеглась на кровать и натянула одеяло на голову. Я чувствовала, как он стоял на месте и смотрел на меня. Возможно, пытался найти какие-то слова, но в конце концов вышел из комнаты, так ничего и не сказав.

Я еще долго лежала в постели и прислушивалась к себе. На самом деле слова, которые я сказала Эфкену, полностью отражали мое состояние. Я чувствовала себя никчемной, но не потому, что все так и было. А потому, что мне внушали это. Ты чувствуешь себя никчемным не потому, что ничего не стоишь, а потому что тебя не ценят люди, о которых ты заботишься всем сердцем. На самом деле каждый из нас является редким и ценным экземпляром.

Я встала с кровати, понимая, что мне нужно собираться. Ярен уже давно была готова; она надела белое мини-платье, как будто снаружи палило солнце. Цвет хорошо подчеркивал ее смуглую, более темную, чем у Эфкена, кожу. Ее длинные черные волосы были заплетены в широкую косу, уложенную вокруг головы. На лице почти не было косметики, но природа одарила ее такой безупречной и гладкой кожей, что Ярен совершенно не нуждалась в макияже. На самом деле ее кожа была слишком совершенной для девушки ее возраста. У нее не было ни одного прыщика.

Когда Ярен принесла мне деревянную вешалку с черным платьем, я в недоумении уставилась на нее, пытаясь понять, шутит ли она. На улице бушевала настоящая метель, а она предлагала мне обтягивающее мини-платье на тонких бретельках и с блестками. Я бы не надела его даже летом. Не говоря уже о том, что мне было бы в нем некомфортно и я просто задубела бы. Тем не менее настойчивость Ярен победила, и я влезла в это платье. Бретельки были такими тонкими, что врезались в плечи, а подол представлял собой перевернутую букву «V», благодаря чему мои ноги прилично оголялись по бокам. Я распустила длинные волнистые волосы, прикрывая плечи, чтобы хоть немного компенсировать откровенность наряда. Я до сих пор не понимала, как согласилась на это. Поскольку в платье уже был вшит лиф, мне не пришлось надевать нижнее белье – пожалуй, единственный плюс этого наряда.

Хотя Ярен не красилась, она принесла мне косметичку. Я тоже была не в настроении краситься, кроме того, над моей головой висела проблема, требующая срочного решения. Вместо того чтобы готовиться к дурацкой вечеринке, я хотела забиться в какой-нибудь уголок и часами все обдумывать, чтобы прийти хоть к какому-то выводу. Однако, надо признать, никакого вывода не было. Все было очевидно. Если знать, как искать.

Я пальцами нанесла на губы светло-коричневую помаду, придавая им яркости, но больше ничем не пользовалась. Ни тональным кремом, чтобы выровнять тон кожи, ни консилером, чтобы скрыть круги под глазами… Ничего. Я даже не использовала румяна, чтобы добавить цвета своему мертвецки бледному лицу. Меня это не волновало, потому что я совершенно не была настроена наряжаться и веселиться. Я просто хотела понять, что мне делать.

Я посмотрела на черные туфли на шпильках, которые принадлежали Ярен и были мне слегка великоваты. Красный лак, которым я накрасила ногти на ногах, еще держался, но я все равно подумывала стереть его, когда вернусь домой. Удивительно, как хорошо он выдержал все последние испытания. Наконец, я надела шубку из черного меха, которую мне дала Ярен, и вышла в непроглядно темный коридор. В дом сквозь приоткрытую уличную дверь проникал ревущий ветер, а на крыльце, повернувшись спиной ко мне, курил он. На нем не было ни пиджака, ни куртки – лишь тонкая рубашка, подчеркивавшая изгибы его тела. В лунном свете она казалась темно-синего цвета.

Когда он повернулся ко мне, мы оба замерли на месте.

Ярен в радостном возбуждении пронеслась на кухню, даже не заметив, как мы смотрим друг на друга. Он пробежался по мне взглядом манящих синих глаз, будто проникая в самую глубину души и оставляя после себя неизгладимое впечатление, которое распространилось по всему телу. Мне захотелось прикусить внутреннюю сторону щеки, но я не сводила с него глаз.

Я двинулась к нему маленькими шажками. Вообще-то я умела ходить на каблуках, но под пристальным взглядом его бездонных синих глаз я могла бы легко споткнуться даже босиком. Меня шокировало то, что в этот момент он полностью сосредоточился на мне. Он выглядел так бесподобно в своих черных брюках, темно-синей рубашке, подчеркивающей мышцы, и с черными волосами, которые в лунном свет переливались как серебряные бриллианты. Он выглядел как ангел крови… Его длинные стройные ноги буквально сводили меня с ума. Я всегда одинаково завидовала обладателям таких ног – как среди женщин, так и мужчин, – и автоматически помещала их в категорию врагов, потому что иметь такие ноги было просто незаконно. Его широкие плечи, в меру накачанные бицепсы и мускулистая грудь, которую так выгодно подчеркивала рубашка, создавали головокружительный эффект, и мне казалось, что я любуюсь произведением искусства.

На мгновение я даже почувствовала ревность. Не к нему, а к его красоте… Это была чудовищная несправедливость по отношению ко всем людям.

Его внимательный взгляд голубых глаз скользнул по моим ногам, поднялся вдоль бедер к талии, к груди и задержался на глубоком декольте. Затем он посмотрел мне в глаза и нахмурил выразительные черные брови.

– Довольно смело для маленькой девочки, которая еще вчера билась в истерике, – вот и все, что он сказал. Хотя я уловила в его лаконичном комментарии намек на презрение, его взгляд был отнюдь не презрительным. Похоже, ему нравилось то, что он видел.

– Знай я, что ты бросишь мне это в лицо, лучше бы умерла, чем заплакала перед тобой, – просто ответила я. Я замолчала, когда Ярен вышла из кухни. Эфкен продолжал молча наблюдать за мной, но я сознательно не поворачивалась в его сторону. Он был так красив, что мой гнев быстро бы сменился восхищением.

– Аби, разве Махинев не прекрасна? – спросила Ярен, по-детски наивно улыбаясь.

– С тобой ни одна женщина не сравнится, – ответил Эфкен, но, несмотря на нежность в голосе, выражение его лица было жестким и отстраненным.

– Да ладно! Махинев гораздо красивее