Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

– Мне жаль, – только и смогла произнести я, не в силах перестать плакать. Шмыгнув носом, я вытерла щеки внутренней стороной запястья и снова посмотрела на Эфкена, ожидая его ответа. Я думала, что он сейчас разозлится, начнет кричать, а потом вытащит меня из этого мрачного места. Когда я не дождалась от него никакой реакции, мои слезы замедлились, но подбородок все еще дрожал.

– Почему ты плачешь? – Впервые его голос прозвучал без привычной жесткости, скорее с нотками недоумения.

Снежинки прилипали к его темным густым волосам. Меня же они не касались, поскольку я стояла под тенью кедра и могла лишь наблюдать за их танцем. Я смотрела на оголенную грудь Эфкена, на которой мороз оставил бордовые следы – он был не защищен от холода так же, как и я. Подняв взгляд на его смуглое лицо, я заметила, как быстро поднимаются и опускаются его плечи. И хотя сейчас он выглядел достаточно спокойным, казалось, всего несколько минут назад он готов был кого-нибудь убить.

– Я не знаю, – солгала я.

Место на лбу, откуда, как я была уверена, исходил яркий луч света, до сих пор болело и покалывало. Видел ли он это? Если бы видел, то наверняка отреагировал бы как-то иначе. Значит, это была иллюзия, очередной кошмарный сон. Но почему я вижу такие видения, только когда мне так больно? Недоумение в бездонных синих глазах Эфкена ослабло, и его спокойствие потихоньку начало передаваться мне.

– Ты ужасная лгунья, Медуза, – прошептал он, и его голос отозвался в моей груди болью. Разве он не должен разозлиться и накричать на меня, обрушить всю свою ярость или снова угрожать мне? Понимание, внезапно промелькнувшее в его прекрасных глазах, ранило меня еще больше.

Я оглянулась через плечо. Конечно же, зеркала там не было. У меня на глазах навернулись слезы, когда я осознала, что это был дурацкий сон. Внезапно я разрыдалась так сильно, что Эфкен сделал ко мне несколько осторожных шагов, словно испугался, что сболтнул лишнего.

– Эй, – услышала я его приглушенный голос, но не смогла ответить. – Черт, ладно. – Он обхватил мои холодные запястья теплыми ладонями и притянул меня ближе к себе. Я прильнула к нему, не пытаясь даже сопротивляться. Когда он прижал меня к своей обнаженной, очень горячей груди, на мои глаза навернулись слезы. Одна из слезинок уже достигла подбородка, а другая добралась до середины скулы. – Черт бы побрал твои слезы.

Никогда еще мне не было так холодно, как от его жара.

Я положила ледяные и дрожащие пальцы на его твердую голую грудь. Одной рукой он обнял меня за талию, а другой обхватил затылок, сильнее прижимая меня к себе. Моя душа была настолько обнажена, что мне не пришлось даже говорить. Казалось, ни одно слово не могло передать мои чувства лучше, чем капли крови, текущие по моим венам. Я дышала его теплым запахом, заполняя легкие, как вдруг почувствовала, что неудержимая боль внутри меня отступает – достаточно далеко, чтобы мне на мгновение показалось, что она почти ушла. Я затаила дыхание и… да, я все еще плачу. Слезы свободно текли из моих глаз.

– Хорошо, – согласился он, из его груди донесся хрип. – Тогда поплачь.

Аромат корицы снова наполнил мои легкие, и боль на один миг потускнела. Внезапно мне захотелось отстраниться, уйти от него подальше, но сердце не позволило сделать ни шага. Он провел рукой по моему затылку и, зарывшись пальцами в волосы, прижал мое влажное от слез лицо к своей горячей груди. Боль посеяла семена в моем сердце. Холодные слезы скатывались по моим щекам и увлажняли его теплую грудь. Как бы ни горело мое сердце, слезы всегда текли холодными, словно моя душа была соткана изо льда. Даже боль ощущалась слишком холодной.

– Они отреклись от меня, – произнесла я дрожащим голосом и почувствовала, как напряглось его тело. Казалось, он не понимал, о чем я говорю, но все равно продолжал обнимать меня. – Я любила этого человека, любила даже тогда, когда все считали его сумасшедшим. Продолжала любить вопреки собственному страху. А этот человек просто отрекся от меня, выбросил меня сюда, как ненужную вещь… – Прошлое вдруг подступило так близко, что мне показалось, я никогда больше не попаду в будущее. Я шумно всхлипнула, слезы текли из меня вперемешку со словами.

Бабушка выбросила меня, словно ненужную вещь.

Эфкен провел большой ладонью по моей спине, словно хотел удержать тьму, притаившуюся в моей душе. Я запомнила каждое движение его пальцев, пока они поднимались от поясницы до впадинки на позвоночнике. Он коснулся того места, где я некогда носила крылья, но теперь там осталась лишь зияющая кровоточащая рана, боль в которой он и пытался унять. Так мы и стояли какое-то время: он прижимал меня к себе, я всматривалась в заснеженную темноту на другом конце леса, а на моих ресницах поблескивали слезы, которые я проливала по своему прошлому.

– А я тебя не брошу, – неожиданно сказал он. Внезапно рыдания прекратились, но я не отстранилась, и Эфкен тоже не оставил меня.

Холодные снежинки, порхавшие вокруг нас, посыпались так быстро и сильно, как будто с неба обрушились плотные облака. Я мягко отдернула пальцы от его груди, чтобы посмотреть на тьму, опустившуюся на огромные деревья, но не отстранилась. Слезы по щекам текли медленнее, напоминая стекающие по оконному стеклу струйки дождя, и зависали на подбородке. Когда я осторожно обхватила руками его талию, он удивился, но никак не отреагировал. Сцепив пальцы на его спине, я попыталась восстановить дыхание, но сердце все еще бешено колотилось.

– Ты вовсе не ненужная вещь, – прошептал он, как будто желал меня успокоить.

– Но я чувствую себя именно так. – Мой голос звучал надломлено и хрипло, а в горле стоял болезненный ком. Я сглотнула. – Именно такое чувство мне внушили.

– Хочешь, я убью того, кто тебя обидел? – Он задал вопрос по-детски невинно, сильно удивив меня, но я смогла лишь обиженно улыбнуться в ответ и снова всхлипнуть. – Я убью, только скажи.

– Мою бабушку?

Он явно удивился, но через какое-то время ответил:

– Могу и ее убить, если хочешь.

Я вымученно рассмеялась. Я не видела его лица, но знала, что он нахмурился. Теплый аромат корицы, который я с упоением вдыхала, согревал меня, несмотря на губительный холод в лесу.

– К тому же твоя бабушка украла у меня карту. Да, думаю, мне стоит ее убить, – спокойно произнес он, но я уловила в его голосе насмешку. Да, Эфкен Карадуман и правда пытался