Гражданин Бонапарт - Николай Алексеевич Троицкий

24 августа 1799 г., в 9 часов вечера, Наполеон с Александрийского рейда отбыл из Египта в обратный путь — к берегам Франции. Он взял с собой 200 гидов, т.е. бойцов личной охраны и полтора десятка соратников, скорее всего заранее отобранных, но приглашённых в последний момент перед отплытием. То были генералы — Ж. Ланн, Л.А. Бертье, И. Мюрат, Ж.Б. Бессьер, О.Ф.Л. Мармон, А.Ф. Андреосси, адъютанты — Е. Богарне, Ж.К.М. Дюрок, А.М. Лавалетт, секретарь Наполеона Л.А. Бурьенн, мамлюк Рустам Унанян, а также два учёных-академика (Г. Монж и К.Л. Бертолле), поэт Ф.О. Парсеваль-Гранмезон и критик-искусствовед В. Денон[1000]. «Какая славная добыча для английской эскадры!» — комментирует этот перечень Андре Кастело[1001].

Но свою египетскую фаворитку, новоявленную «Клеопатру» и «Богоматерь Востока», Маргариту-Полину Фуре (Беллилот) Наполеон с собою не взял. «Меня в море могут перехватить англичане, — объяснил он фаворитке, — а тебе нужно заботиться о моей славе. Что скажут люди, если обнаружат на моём корабле любовницу?»[1002] Наполеон предложил своей «Клеопатре» вернуться во Францию на следующем судне, которое готовилось к отплытию, и оставил ей на дорогу 1000 луидоров. Беллилот вместе с генералом Жюно и несколькими учёными из Института Египта отправилась в путь на нейтральном корабле «Америка», но этот корабль, несмотря на нейтральный флаг, был пиратски захвачен англичанами. Дальнейшая судьба Беллилот прослежена в специальных монографиях Фредерика Массона и Гертруды Кирхейзен[1003].

Недолго пробыв в плену у англичан (которые относились к ней по-французски галантно), Беллилот вернулась во Францию незадолго до или вскоре после 18 брюмера. Её попытки добиться встречи с Наполеоном были неудачны: Первый консул отказался принять недавнюю фаворитку. Но, прекратив раз и навсегда личные отношения с нею, он щедро благоустроил её жизнь: купил ей роскошный дом, подыскал заботливого мужа из перспективных военных чиновников — кавалера Пьера-Анри де Раншу и оказывал супружеской чете денежную поддержку. Впрочем, и после второго замужества Беллилот постоянно обзаводилась любовниками. Прожила она 90 лет (скончалась 18 марта 1869 г.) и перед смертью сожгла все письма, которые писал ей в Египте и Сирии генерал Бонапарт.

Итак, вечером 24 августа Наполеон отплыл из Александрии с риском потерять всё, включая собственную жизнь, и с верой в свою счастливую звезду. «Как непохоже это плавание на то, первое, 15 месяцев назад! — восклицал Эмиль Людвиг. — Было 400 кораблей, теперь их два»[1004]. Точнее говоря, кораблей теперь было четыре, но чисто военных — только два венецианских фрегата. По воспоминаниям Наполеона, они «были красивы, велики, хорошо вооружены и способны выдержать бой»[1005]. Однако фрегатам недоставало скорости. Поэтому «в компанию» к ним были взяты две маленькие шебеки[1006] с подводными частями, обшитыми медью. «Они были быстроходны. Ими предполагалось воспользоваться в случае преследования превосходящими силами, с тем что фрегаты отвлекут на себя внимание вражеских судов»[1007].

Первый фрегат назывался «Мюирон» — в честь Жана-Батиста Мюирона (1774–1796), 22-летнего генерала и адъютанта Наполеона, который был убит в исторической битве при Арколе, прикрыв собственным телом главнокомандующего. На этом корабле отплыли из Александрии сам Наполеон, Бертье, Бессьер, Монж, Бертолле, Бурьенн, адъютанты Наполеона, мамлюк Рустам и половина солдат охраны. Второй фрегат, «Каррер», был назван именем артиллерийского генерала Луи Каррера, убитого в сражении под Неймарком весной 1797 г. Здесь разместились Ланн, Мюрат, Мармон, Андреосси, Парсеваль и Денон с другой половиной гидов.

Весь путь от Египта до Франции фрегаты и шебеки Наполеона прошли за 47 дней, с 24 августа по 9 октября. «Сорок семь суток огромного напряжения, — писал об этом А.3. Манфред, — сосредоточения воли, чувства, желаний на одном — пройти, проскользнуть незамеченными мимо неусыпной английской сторожевой охраны, сорок семь суток ожидания, приглушённых сомнений, страхов, надежд…»[1008]

Каждые из этих 47 дней и ночей генерал Бонапарт и его спутники были готовы в любой момент стать жертвами нападения английской эскадры. Однажды в кают-компании «Мюирона» Наполеон обратился к соратникам со зловещим предупреждением: «Что вы предпримете, если англичане нас обнаружат? Ввяжетесь в бой? Невозможно. Сдадитесь? К этому вы не более склонны, чем я. Следовательно, остаётся лишь одно: в случае необходимости взорвать корабли». Все слушали главнокомандующего молча. Стоявший с ним рядом академик Монж был мертвенно бледен. Наполеон взглянул на него и сказал ему с улыбкой: «Эту задачу я поручаю выполнить вам». «Когда через несколько дней, — читаем у Эмиля Людвига, — они обнаруживают прямо по курсу какой-то корабль и ошибочно принимают его за английский, Монж вдруг исчезает. Позже оказывается, что он стоит у двери порохового погреба. Таким был авторитет Бонапарта»[1009].

1 октября «Мюирон» вошёл в порт Аяччо — родного города Наполеона. Весть о нежданном прибытии на родину всемирно прославленного земляка мгновенно разнеслась чуть не по всему острову. Толпы людей сбежались в гавань. Многие, не имея терпения дождаться своего кумира на берегу, бросались в лодки и, обгоняя друг друга, плыли к «Мюирону». Когда же Наполеон сошёл на берег, люди из бурлящей толпы выкрикивали приветствия, тянули к нему руки и едва ли не каждый выдавал себя за его родственника[1010]. Пожилая женщина в чёрном воззвала к нему: «Curo figlio!» («Сынок, дорогой!»). Наполеон узнал её и крикнул в ответ: «Madre!» («Мама!»). То была его кормилица Камилла Илари.

В связи с непогодой покорителям Египта пришлось задержаться в родительском доме Наполеона, где разместился весь его штаб, на целую неделю. За это время в Аяччо у Наполеона собрались с жалобами друг на друга главы всех общин острова. Наполеон, по его словам, «употребил своё влияние, чтобы примирить враждующие партии и успокоить разгоревшиеся страсти»[1011].

Только 8 октября флотилия во главе с «Мюироном» снова двинулась в путь. С капитанского мостика «Мюирона» Наполеон долго — последний раз в жизни! — провожал взглядом родной город и отчий дом. А к вечеру того же дня в лучах заходящего солнца французы увидели на горизонте словно бы свою смерть — английскую эскадру из 14 боевых кораблей.

Контр-адмирал Оноре Гантом, которому Наполеон доверил командование всей своей флотилией, хотел было повернуть назад, к берегам Корсики. «Нет! — возразил Наполеон. — Это значило бы идти в Англию А я ищу дорогу во Францию». Маленькая флотилия шла вперёд прежним курсом. В сумерках и в ночной тьме на неё с английских