Каждому свое - Елена Евгеньевна Съянова

(К чести союзников России сразу нужно сказать, что все эти и дальнейшие переговоры увенчались лишь одним решением: передать все концентрационные лагеря на территории рейха под эгиду Красного Креста.)

Но Гиммлер был уверен в себе. «Без меня у европейских государств нет будущего, – говорил он, – поэтому им придется примириться с моим пребыванием на посту министра полиции ради соблюдения порядка и спокойствия. Они целиком зависят от меня – иначе на континенте воцарится полнейший хаос». Гиммлер уже всерьез задумывался о составе своего правительства.

Геринг тоже времени не терял. 23 апреля Гитлер получил от него телеграмму следующего содержания:

Мой фюрер! Принимая во внимание Ваше решение остаться в Берлине, не считаете ли Вы, что я должен немедленно взять на себя руководство делами рейха, как внутренними, так и внешними, и в качестве Вашего преемника, согласно Вашему декрету от 29 июня 1941 года, пользоваться всей полнотой власти? Если до 10 часов вечера я не получу от Вас ответа, я буду считать, что Вы лишены средств связи, и, следовательно, согласно положению Вашего декрета, я могу действовать в интересах нашей страны и нашего народа. Вы знаете, каковы мои чувства к Вам в этот серьезнейший час моей жизни. У меня нет слов, чтоб выразить их. Да хранит Вас Бог.

Искренне Вам преданный Герман Геринг

Гитлер на это почти не отреагировал. Когда Борман зачитал ему телеграмму, он только поморщился, продолжая ласкать Блонди. Но через несколько часов Борман перехватил еще одно послание Геринга, и тут уж Мартин взялся за дело как следует.

– Геринг изменник, – твердо заявил он Гитлеру. – Я не удивлюсь, если такие же радиограммы он разослал и другим членам кабинета министров, извещая их о своем намерении занять ваше место, мой фюрер!

Затем зачитал текст, полностью, со всеми пометками:

Секретно! Передавать только через офицера!

Радиограмма 1899. Пункт отправки: Робинзон. Пункт приема: Курфюрст, получена 23.04 в 17 часов 59 минут.

Рейхсминистру фон Риббентропу

Я попросил фюрера известить меня о своем решении не позднее 22 часов 24 апреля. Если к этому времени выяснится, что фюрер не в состоянии руководить рейхом, вступает в силу его указ от 29.06.1941 года, согласно которому я являюсь его преемником на всех занимаемых им ранее постах. Если до 23.04.1945 г. года фюрер вообще не даст о себе знать, я прошу вас немедленно вылететь ко мне.

Рейхсмаршал Геринг

– Я давно все знаю, – еле слышно начал Гитлер. – Я знал, что Геринг совершенно разложился. Это он развалил наши военно-воздушные силы, это из-за него у нас расцвела коррупция… Он всегда брал взятки, никого не стесняясь. К тому же он морфинист. И вообще… продажная тварь. – Гитлер сжал кулаки; на глазах у него выступили слезы. – Ну и черт с ним! Пусть договаривается, с кем хочет. Если война проиграна, все остальное не имеет значения.

Пока фюрер говорил, Борман составил ответную радиограмму, в которой Геринг прямо обвинялся в измене и предательстве дела национал-социализма.

Гитлер мельком просмотрел текст.

– Добавьте, что я его не трону, если он добровольно согласится уйти со всех постов… по состоянию здоровья, – сказал он.

Борман с большой неохотой дописал текст. Его бы больше устроил немедленный арест Геринга.

Через час Борман принес ответную радиограмму, в которой Геринг просил «освободить его со всех занимаемых постов в связи с обострением сердечного заболевания».

– Мой фюрер, не передать ли на всякий случай приказ держать его под арестом? – решительно произнес Борман.

Гитлер только махнул рукой…

– Кто следующий?.. – спросил он в тот вечер Геббельса. – Я и это уже знаю. Я давно их всех просчитал.

«Следующим», как известно, оказался Гиммлер – «верный Гиммлер», «железный Генрих»… Узнав о переговорах, которые тот ведет с союзниками, Гитлер сразу приказал его арестовать. Но тут, как говорится, руки оказались коротки. Гиммлер укрылся под Гамбургом, в санатории, больше напоминавшем сейчас неприступную крепость, и взять его там не представлялось никакой возможности. При этом Гиммлер продолжал активно заниматься делами: прятать архивы, уничтожать опасных свидетелей и документы. По его приказу команды СС повсеместно ровняли с землей или жгли улики в виде человеческих тел, общего числа которых уже никто и никогда не сможет подсчитать. Трупы горели чересчур медленно. Пепел, который эйнзацгруппы (мобильные мотоподразделения) длинными полосами рассыпали вдоль дорог, упорно не уходили в землю; черные ленты скорбно вились по зазеленевшим лугам. Кальтенбруннер предлагал «ускоренные методы» – взрывать целыми лагерями, топить баржами, пока еще есть выход к морю. Мюллер предложил опробовать артобстрел и налет авиации, например на лагерь Заксенхаузен.

Не забыли и об отдельных личностях: 8 апреля повесили фиктивного главу заговорщиков адмирала Канариса. Был убит и арестованный в прошлом году Альбрехт Хаусхофер.

Каких разных людей порой соединяет рука палача!..

К 1945 году Гиммлер был сказочно, фантастически богат. Но «рыцарь СС» не был скуп и не собирался сидеть на своих сундуках. «Главное богатство – люди», – повторял Гиммлер чье-то изречение. И «люди СС» еще с февраля 45-го года начали расползаться, уходить «крысиными тропами»: кто покрупнее – за границу; мелочи было приказано «временно затеряться среди солдат вермахта».

(Очень скоро Южная Америка и Ближний Восток будут поражены гиммлеровской «инфекцией» и начнут болеть собственными разноцветными диктатурками.)

С 43-го года была запущена операция «Бернгард» – по производству фальшивых денег. Отто Скорцени поручили подобрать в концлагерях граверов, линотипистов, художников, наборщиков. Особенно хорошо удавались фунты стерлингов. Эксперты швейцарских банков не могли отличить их от настоящих.

Фальшивки удачно смешивались с настоящими (от проданного антиквариата до переплавленных золотых коронок) ценностями и тоже начинали утекать в надежные места. Часть их, на сумму в пять миллиардов долларов, легла в банки нейтральных стран. Досье со списками подставных лиц Гиммлер заблаговременно приказал утопить возле чехословацкой границы, в озере Топлинзее.

Гиммлер сам называл эти деньги «грязными». По его понятиям он имел право и на «чистые деньги». Под «чистыми» он подразумевал золотой резерв НСДАП (слитый, например, из «аризированного» имущества и мародерских рейдов по «культурным местам» поверженной Европы).

Гиммлер понимал, что, как только фюрер отойдет в мир иной, у этого золота останется только один «хранитель», а значит – хозяин. И этому хозяину, чтобы чувствовать себя спокойно, нужно с ним, Гиммлером, ладить. Борман это тоже понимает. Но Борман сидит с фюрером в бункере, в окруженном Берлине, и, как доносит Бергер, пока Гитлер жив, выхода Борману оттуда нет. По всему выходило, что фюрер в этой критической ситуации проявил-таки всю неоднозначность и даже загадочность своей натуры и выбрал подлинным, а не дутым (вроде Геринга) наследником такого же «неоднозначного» и «многогранного» Роберта Лея и… И черт