Зорге и другие. Японские тайны архивных дел - Александр Евгеньевич Куланов

Глава вторая

Георгий Чичерин. Мягкая сила против «ленинской» пропаганды

Пусть же люди вздымают мечи —

Жалок мир, собирающий рать.

Пусть клянут они время своё —

Их стенаньям недолго звучать.

Симадзаки Тосон[8]

Приезжайте и взломайте этот твёрдый толстый, скользкий лёд.

Пусть же хлынет вода, что так долго была скована ледяным покровом!

До свиданья, воины японского пролетариата,

До встречи в день возмездия и победы, когда мы вместе

Будем плакать и смеяться от счастья.

Накано Сигэхару[9]

Георгий (он же Юрий) Васильевич Чичерин (он же Орнатский, он же Баталин, он же Чича) был старше Александра Алексеевича Вановского всего лишь на два года. Неудивительно, что в биографиях этих двух людей немало общего. Тем более что оба происходили из дворянских семей, разве что Чичерин был куда более родовит. Отец Георгия служил по внешнеполитическому ведомству, а матушка – баронесса Жоржина фон Мейендорф, из обрусевших остзейских немцев, приходилась родственницей сразу нескольким фон Мейендорфам, составлявшим цвет российской имперской дипломатии. Кем мог стать их ребёнок, если не дипломатом? Например, священнослужителем. Семья Чичериных по вероисповеданию принадлежала к пиетистам – представителям изначально лютеранского религиозного течения, исповедующего абсолютное личное благочестие и выше прочего ставящего личное общение с Богом. По рассказам их близких знакомых, молитвы, чтение вслух Библии и распевание псалмов заполняли всё свободное время. И всё же Георгий стал дипломатом, от чего выиграл, пожалуй, весь мир. Вот только вряд ли можно сказать, что он оправдал ожидания своих родителей или сам был полностью доволен своей судьбой. Ведь дипломатом он стал «красным». Но даже в Советском Союзе, а теперь и в России Чичерин остаётся недооценённым потомками, почти забытым. Жаль, – его дипломатическое наследие могло бы дать многое следующим поколениям, если бы оно оказалось востребованным. В том числе, как выражаются его современные коллеги, на японском направлении.

Дипломат со «слабостями»

Чичерин пришёл в партию намного позже Вановского, хотя по возрасту был старше. Георгий Васильевич окончил гимназию, но поступил не в военное училище, а на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, вскоре после окончания которого отправился на службу по «семейной линии» – в МИД Российской империи. Разбирая ведомственные архивы, за три года выслужил титулярного советника, взялся за написание «Исторического очерка дипломатической деятельности А. М. Горчакова». Соученик Пушкина и дипломат, которого Бисмарк считал своим учителем, возможно, казался молодому Чичерину идеалом чиновника и патриота. Сам же он, во всяком случае по понятиям того времени, идеален не был. Эрудит, музыкант, поклонник модного тогда модернизма в искусстве, увлекался поэзией и… поэтами. Точнее, одним поэтом. Его нежная дружба с Михаилом Кузминым уже тогда была секретом Полишинеля. Интересы молодого дипломата лежали в областях, бесконечно далёких от нужд рабочего класса и трудового крестьянства. И если Вановский 1904 год встречал, полагая себя зрелым коммунистом, готовым к вооружённому восстанию, то выросший в тепличных условиях Чичерин к тому времени лишь начал увлекаться левым движением, чему в немалой степени способствовал отрыв от родины. Как и Вановский, «для восстановления здоровья», подорванного работой в архиве, Георгий Васильевич отправился за границу, но не в Токио, а в Лондон. Оттуда, из Англии, бороться за права угнетённых российских рабочих и крестьян казалось особенно удобно.

В партию Чичерин вступил там, на Островах, уже в 1905-м, а двумя годами позже стал секретарём Заграничного центрального бюро РСДРП. Вскоре после этого впервые попал под арест – в Берлине. Отделался штрафом, много ездил по Европе, участвовал в работе Французской социалистической партии, но вступил в Британскую. От пролетариата при этом оставался точно так же далёк, как и в детстве и юности, но во время Первой мировой войны взялся в Лондоне за организацию Комитета помощи русским политкаторжанам и ссыльнопоселенцам. Впрочем, даже среди этих каторжан и поселенцев рабочих и крестьян насчитывалось не более трети. В Лондоне же в августе 1917-го Чичерин был арестован снова и освобождён только в начале января нового, 1918 года – с этого эпизода начинается биографический фильм 1986 года, где заглавную роль сыграл Леонид Филатов.

Освобождения Чичерина упорно, с помощью дипломатических нот, добивался первый советский нарком по иностранным делам Троцкий. Льва Давидовича можно было понять. Взяв власть в свои руки, большевики поначалу имели самые общие представления об управлении государством. Особенно это касалось вопросов военных и международных, где оказалось особенно трудно рассчитывать на собственные силы. И если в армии ещё можно было рассчитывать на помощь многочисленных «военспецов», то в МИДе по многим причинам большевики такой поддержки почти не нашли. Оттого профессиональные дипломаты, тем более дипломаты «урождённые», каким был Георгий Чичерин, должны были цениться не на вес золота, а куда выше. Правда, с оценкой нередко возникали сложности из-за пресловутого человеческого фактора.

В только что созданном Наркомате иностранных дел отдел сношений с Востоком возглавил было молодой не дипломат, но совершенно уникальный востоковед, полноценная биография которого обязательно ещё должна быть написана, – Евгений Дмитриевич Поливанов[10]. Он в разной степени владел восемнадцатью языками, изучал ещё более десятка и несколько раз уже побывал в командировках в Японии. Выпускник того же факультета Санкт-Петербургского университета, что и Чичерин, Поливанов, меньшевик по своим политическим взглядам, не был членом партии, не имел за спиной опыта подпольной работы в Европе, но исполнял разведывательную миссию в Японии, а в феврале 1917-го решительно перешёл на сторону новой власти. Троцкому Поливанов не нравился столь же решительно. Лев Давидович о лингвисте мирового уровня вспоминал так: «…молодой человек, лет 25, без руки (у Поливанова не было левой кисти), фамилия его, кажется, Поливанов, приват-доцент. Так как он был мне рекомендован Маркиным[11], то он и помогал ему. <…> Кажется, он даже знал азиатские языки. Филолог ли он был, что ли, – в точности не могу сказать. Работал он не на секретных ролях. <…> Но потом оказалось, что Поливанов был членом Союза русского народа[12]. Руку он потерял, во всяком случае, не на баррикадах. Он обнаружил потом большое пристрастие к спиртным напиткам, и даже были сведения, что он принимал разные приношения. Персидское посольство ему какую-то корзинку с какими-то приношениями прислало. Он был по этому поводу устранён. Первое время он работал довольно активно»15.

Чичерина Троцкий, наоборот, очень ценил и назначил заместителем наркома по иностранным делам после устранения с поста Поливанова. Это произошло сразу по прибытии в Петроград – 21 января 1918 года. Георгий Васильевич немедленно включился в тяжелейшие переговоры с Германией и в составе