Измена. Сквозь осколки прошлого - Стася Грей

class="p1">Ради неё. Сколько пар живут вместе "ради детей"? Ненавидя друг друга, спя в разных комнатах, делая вид за завтраком, что всё нормально. Это здоровая модель? Это то, чему я хочу научить дочь?

— Даша, — я глажу её по волосам, липким от слёз, — иногда жить вместе ради ребёнка — хуже, чем жить отдельно. Потому что ребёнок чувствует. Фальшь. Ненависть. Молчание.

— Но я не чувствовала! — она протестует. — Я думала, мы счастливая семья!

Были ли мы счастливой семьёй? Когда? Год назад — Денис уже изменял. Два года назад — я уже пропадала в больнице, он обижался молча. Три? Пять?

Когда мы перестали быть счастливыми?

— Мы старались выглядеть счастливыми, — говорю честно. — Для тебя. Но внутри... мы были несчастны. Оба.

Она смотрит на меня. Слёзы высохли, лицо опухшее, но взгляд осмысленный. Взрослый. Десять лет, но в эту секунду она выглядит старше.

— Папа тебя разлюбил?

Вопрос прямой. Детской дипломатии нет — есть жажда правды.

— Я... не знаю. Может быть.

— А ты его?

Разлюбила ли я Дениса?

Глава 7

Виктория

Я сижу в приёмной юридической конторы и смотрю на часы. Десять утра. Через час у меня операция — замена митрального клапана, сложный случай. Но сначала это. Развод.

Неделя прошла в тумане. Даша почти не разговаривает со мной — отвечает односложно, ест молча, в школу ходит как робот. Вчера позвонила классная руководительница: "Дарья стала рассеянной, на уроках не отвечает, на переменах сидит одна. Что случилось?" Я соврала: "Переходный возраст, справимся". Она не поверила, но настаивать не стала.

Денис звонил Даше каждый вечер. Она брала трубку, слушала минуту, говорила "угу" несколько раз и вешала. Когда я спрашивала, что папа говорил, отвечала: "Что любит меня и скоро приедет". Но не приезжал.

Мне он не звонил. Писал эсэмэски: "Как Даша?", "Нужны деньги?", "Извини". Я не отвечала. Что отвечать человеку, который разрушил пятнадцать лет за год лжи?

Дверь кабинета открывается. Выходит женщина — лет тридцати, красивая, но лицо заплаканное. За ней — адвокат. Женщина за пятьдесят, седые волосы собраны в строгий пучок, деловой костюм, усталые глаза.

— Виктория Ларина? — смотрит в блокнот.

— Да.

— Проходите.

Кабинет стандартный: стол, стулья, шкафы с папками, диплом на стене. Окно выходит на оживлённую улицу — люди идут, машины едут, жизнь продолжается. У меня она остановилась неделю назад.

— Садитесь, — адвокат указывает на кресло напротив. Сама садится, открывает ноутбук. — Итак, развод?

— Да.

— Причина?

— Измена мужа.

Она поднимает глаза. Смотрит на меня — оценивающе, без сочувствия. Видела тысячи таких, как я.

— Вы пятнадцатая за этот месяц с похожей историей, — говорит устало. — Осень, что ли, такая. Все мужья изменяют осенью.

Я молчу. Что сказать?

— Доказательства есть? Он признал измену?

Достаю из сумки папку. Выписки из банка — все переводы Инге Ковалёвой, выделенные маркером. Распечатки её соцсетей с намёками на отношения. И телефон.

— Запись разговора, — говорю. — У меня была включена диктофон во время ссоры. Рефлекс доктора — фиксировать всё.

Адвокат поднимает бровь.

— Доктор?

— Кардиохирург. Заведующая отделением.

— Понятно, — она берёт телефон, включает запись.

Мой голос из динамика: "Кто такая Инга Ковалёва?"

Голос Дениса, растерянный: "Откуда ты знаешь это имя?"

"Неважно откуда. Важно, кто она."

Пауза. Потом тихо: "Да. У меня роман."

Адвокат останавливает запись.

— Достаточно. Он признал, есть свидетели?

— Нет, мы были одни дома.

— Неважно. Запись и банковские переводы — железные доказательства. Плюс он может не оспаривать. Обычно в таких случаях мужчины согласны развестись мирно, чтобы избежать огласки.

Она печатает что-то в ноутбуке.

— Совместно нажитое имущество?

— Квартира. Машина. Дача. Счета.

— Всё оформлено на обоих?

— Квартира на меня. Машина на него. Дача на обоих. Счета раздельные, но есть общий.

— Ипотека?

— Нет.

Адвокат кивает.

— Есть ребёнок?

— Дочь, десять лет.

— С кем останется?

— Со мной.

— Он будет оспаривать опеку?

Я задумываюсь. Будет ли Денис забирать Дашу? Он любит её, но... готов ли растить один? С Ингой? Инга хочет детей или хочет свободного любовника?

— Не думаю, — говорю. — Он работает полный день, живёт в съёмной квартире. У меня больше возможностей.

— Тогда опека ваша, ему — алименты. Стандартная процедура.

Она печатает дальше. Я смотрю на её пальцы, быстро бегающие по клавишам. Печатает конец моего брака. Пятнадцать лет в документ Word.

— Размер алиментов зависит от его дохода. Он сколько зарабатывает?

— Около двухсот тысяч в месяц.

— Значит, алименты — четверть, пятьдесят тысяч. Плюс можете требовать компенсацию расходов на ребёнка сверх алиментов, если будут крупные траты — лечение, образование.

Пятьдесят тысяч в месяц. Я зарабатываю триста. Нам с Дашей хватит. Финансово мы выживем.

А морально?

— Сколько времени займёт процесс? — спрашиваю.

— Месяц, максимум два, если он не будет затягивать. Подаём заявление, суд назначают через три недели, выносят решение. Ещё месяц на вступление в силу. Итого — два месяца, и вы свободны.

Свободна.

Странное слово. Я не чувствую свободу. Чувствую пустоту.

— Хорошо, — говорю. — Что нужно с моей стороны?

— Подписать договор со мной, оплатить услуги — сто тысяч за ведение дела. Принести оригиналы документов: свидетельство о браке, о рождении ребёнка, выписки из банка, правоустанавливающие документы на имущество. Я составлю иск, подам в суд. Вас уведомят о дате заседания. Явка обязательна.

Сто тысяч. Две операции. Цена развода.

— Хорошо.

Адвокат протягивает договор. Я читаю бегло — стандартные пункты, конфиденциальность, оплата, ответственность. Беру ручку, расписываюсь.

— Реквизиты для оплаты пришлю на почту, — говорит адвокат. — Документы принесёте когда?

— Завтра.

— Отлично. Тогда до встречи.

Я встаю. Иду к двери. Рука на ручке, но оборачиваюсь:

— Скажите... это пройдёт?

Адвокат поднимает глаза. Усталые, видевшие сотни разводов, измен, разбитых семей.

— Что именно?

— Боль.

Она молчит. Долгая пауза. Потом вздыхает:

— Не знаю. У всех по-разному. Кто-то через месяц нового мужа находит. Кто-то годами не может оправиться. Зависит от вас.

От меня. Я — кардиохирург, я умею чинить сердца. Но своё не могу.

— Спасибо, — говорю и выхожу.

Коридор длинный, стены бежевые, пахнет кофе из автомата. Иду к выходу. Выхожу на улицу — холодный ноябрьский ветер бьёт в лицо. Ноябрь уже. Как быстро пролетела неделя.

Сажусь в машину. Смотрю на руль. На обручальное кольцо на пальце. Белое золото, простое, без камней. Я выбирала такое — не люблю вычурность. Денис хотел с бриллиантом, я отказалась: "Зачем? Главное — что оно значит, а не как выглядит".

Что оно значило? Пятнадцать лет назад — любовь, верность, навсегда. Сейчас — ложь, предательство, конец.

Снимаю кольцо. Медленно, больно — оно въелось в кожу, остаётся белая полоска. Кладу