«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - Нина Константиновна Петрова

Клавочка я получил письмо от мамы, она здоровьем плохая, Лиза живет плохо, Лена все еще на ПВК.

Клавочка, я посылал тебе денег 350 р., 500 р. и еще послал 500 руб., не знаю получила ты их или нет прошу написать. Клава, я просил тебя пошли мне фотокарточку с себя и детей. Пока до свидания моя милая семья, остаюсь жив и здоров, того и вам желаю. Пиши как ты обеспечила себя на зиму дровами и сеном. Клава, передай привет всем родным и знакомым.

Целую крепко, жму руку. Твой Витя.

Ф. М-33. Оп. 1. Д. 2.

Коробков Владимир Алексеевич – 1913 г.р., Томск. Мобилизован 26.02.1942 г. До фронта учеба в г. Шадринске, Горький. На фронте – зам. командира дивизиона по политчасти. Лейтенант. Награжден: орден Красной Звезды, медали. Демобилизован в 1946 г. Умер в 1956 г. от инфаркта.

30.10.1944 г. Добрый день!.. Чтобы я отдал, чтобы видеть сейчас чем вы занимаетесь, но это невозможно. Но знайте, что мысли мои связаны с вами – не забывайте, что где-то есть думающий о вас Владимир… Не далек тот день, когда мы встретимся и я смогу увидеть Олечку, пусть помнит обо мне… Ты пишешь, что имела и имеешь предчувствие о том, что мы не встретимся. Отбрось это и верь в нашу встречу, и в скорую. Уже громим врага в его берлоге, а она все меньше и меньше…

Пиши как живете в семье, как выкручиваетесь из нужды…

…Как нам дорого все домашнее и как мы об этом соскучились и как дорога любая незначительная вещица, которая была связана с прежней, дорогой для нас жизнью. Надоела эта проклятая война. Скорей бы добраться до фрица, растерзать бы его до основания в полном этом смысле, а я готов был бы их любого, поверь, вырезать ремешки из их тела, сколько они горя принесли нам, страданий и переживаний – эх! Не найти им такой жизни, чтобы она искупила их преступления. То, что они сотворили столько смерти, страданий, слез, а сколько еще будет душевных потрясений у людей, которые будут возвращаться домой после стольких лет разлуки, и встречать в семье всякие неприятности. Сколько она унесет еще страданий, слез и может быть жизней и даже породит преступлений. Да, самое высшее мое желание, чтобы ты не была в числе данных людей. Если меня ожидает это при возвращении домой, да погибнуть лучше от пули и от осколка вражеского снаряда. Ясно, милая моя, Ксения…

Владимир.

13.12.1944 г. Привет из заграницы. Здравствуйте мои милые… Благодарю за теплые и благодарные слова… как приятно читать такие строки… О себе: живу по-прежнему: сыт, обут, одет, хоть не так красиво, но тепло, а погодка у нас в этом немецком гнезде теплая. Снега нет, морозов, вернее заморозков и тех нет, только сыро, да туман.

Жизнь протекает в своем коллективе, никого не видим лишних, посторонних, не своих. Давно не вижу и гражданского одеяния, ибо враг все население свое забрал с собой, хозяйничаем в его домах. Да, наконец-то он почувствовал, вернее его «фрау», войну на своих плечах, много гад имеет вещей и сколько наших, мы постараемся кой-чего компенсировать его вещицами. Сейчас сидим своей гопкомпанией, кто, чем занимается, у всякого свое. Топится печь и по временам даже забывается, что враг близок и война, пока ты ему это не напомнишь, или он, жужжащей песенкой и прочее.

Работа идет пока неплохо, учу своих товарищей и учусь сам науке, которая познается с трудом. Работать приходится много, да и это хорошо: время проходит быстро, незаметно. Главное, получив от вас весточку, знаешь, что все относительно благополучно, вы, как ты выражаешься, ползаете.

…Ты оказалась молодцом и умеешь жить в чужой семье и я не ошибся в тебе, связав свою жизнь с тобой. От этого ты становишься все дороже и дороже для меня. Я понимаю сейчас, что начинаю любить тебя, а может быть любил и раньше, но по своей натуре эти чувства не проявлял. Но знай, мне будет очень тяжело, если эти чувства не оправдаются, когда настанет наша встреча. Конечно, милая, зависит от тебя. Сима [имя жены. – Н.П.] береги Ольгу: это наша с тобой ценность, это наш ключ к жизни, это мои надежды, это то, что я люблю заглазно, да кто ее знает какая она будет, но это наше. Сима, я знаю и сознаю: тебя кой-когда нужда заставляла переживать. Чувства унижаешь, да и еще кое-чего поглубже, но наберись, дорогуша, терпения, не в этом соль женщин… Остаюсь, любящий вас ваш муж и отец. Владимир…

09.05.1945 г. Добрый день! Дорогие мои…

Поздравляю, прежде всего с великим праздником родины нашей Победой! С тем, что, наконец свершилось то, что мы желали и к чему стремились годы, это победоносное окончание войны…

Победа нас захватила, в боевой жизни она еще радостней. Сейчас на столе стоит радиоприемник, слушаем Москву и я думаю о том, что эти звуки слышите сейчас и вы. Берегите себя, береги, Сима, стариков…

Владимир.

Ф. М-33. Оп. 1. Д. 1447.

Котельников Сергей – г. Бирск. Погиб в 1941 г. Два письма родителям.

02.07.1941 г. Стоим в каком-то гагаузском селе. Есть такая национальность гагаузы, которых я вижу впервые. Это что-то среднее между турками, болгарами и молдаванами. Они интересны тем, что поголовно все, начиная с детей и кончая стариками, ходят в шляпах и обязательно босиком. На улице села увидеть обутого человека из местных жителей целое событие. Часто можно наблюдать, как по улице идет какой-нибудь солидный мужчина в шляпе при галстуке, с портфелем и босиком. Здесь, в Бессарабии, в деревнях вообще не принято ходить обутым в летнее время.

В боях еще не участвовали, но на днях должны встретиться с противником. Настроение у всех хорошее. На привалах постоянно играет патефон. Бойцы шутят, смеются, как будто бы идут на занятия, а не в бой.

Нам выдали стальные каски и плащ-палатки и вид у всех стал такой грозный. С 22‑го спим уже под открытым небом, где-нибудь в укрытом местечке. Сейчас слышно как бьет тяжелая артиллерия, чувствуешь, как вздрагивает земля.

Напишите, какое у вас там настроение, попали ли Шурка и Женька под мобилизацию. Ваш сын. Сергей.

Б/даты. Написано в спешке [по штампу 4 июля 1941].

С приветом!!!

Бойцы говорят, что нам не везет –