Машина смерти - Джин Мастейн

Нино отвечал, что согласовывает с Полом время заседания. Затем, на День благодарения, Доминик сцепился с «двойными близнецами», а потом и с Роем, после того как «мерседес», который Доминику дал попользоваться Рега, был угнан прямо из-под стен бункера.

Доминик позвонил Джоуи, поскольку полагал, что угонщики были из Канарси и Джоуи должен был их знать. И в том и в другом он оказался прав. Джоуи связался с Энтони и выяснил, что «мерседес» угнали двое «парнишек», которых они знали. Они заплатили им пять сотен на двоих, чтобы те вернули машину, и попросили Доминика их возместить.

– Какого хрена? Я не буду платить за то, что мою тачку угнали.

– На твоем месте мог быть любой другой, – возразил Джоуи. – Они же не знали, что она твоя.

– Какая неприятность!

– Мы заплатили из своего кармана, – сказал Энтони.

– Я об этом не просил. Я не дал бы этим мудакам и цента.

Джоуи и Энтони нажаловались Рою. Рой позвонил Доминику и попросил его заплатить. Доминик ответил:

– Нет. Ни при каком раскладе. Эти суки разбили окна, сломали зажигание, и я только за ремонт отдам пятеру.

– Джоуи и Энтони оказали тебе услугу.

– Да пошел ты, Рой. Я устал уже от этого вашего дерьма из Канарси. Квох-квох, Рой. Бывай.

Многие лишались жизни и за меньшее проявление неуважения. Однако сейчас Рою ничего не оставалось, как пожаловаться Нино на то, что Доминик «перегибает палку». Нино ответил:

– Забудь, Рой. Парнишки облажались. Больше не хочу об этом слышать.

Доминик был доволен, что Нино был на его стороне, несмотря на то что результатом этого конфликта могло стать обострение отношений с Роем.

Прошло еще две недели. Одним декабрьским днем позвонил Нино и наконец объявил, что заседание с участием Пола и босса «семьи» Дженовезе состоится тем же вечером в ресторане под названием «У Руджеро», в Маленькой Италии. Пола будут сопровождать Нино и Рой. Босс Дженовезе будет в компании своего заместителя и отца Реги. Доминик мог прийти в ресторан, но садиться за стол переговоров ему не дозволялось – только ждать у барной стойки. Мэтти Рега допущен не был.

На заседании отец повторил обвинения сына против Доминика, затем высказался от своего имени. По его словам, привилегированный племянничек Энтони Гаджи, обедавший за одним столом с Карло Гамбино и выросший, имея перед глазами его и Пола Кастеллано в качестве примеров для подражания, сделался неуправляемым наркоманом. Два года он вел настолько беспутную жизнь, что заставил краснеть «семью» Гамбино во всем Нью-Йорке. Он изменял Дениз со шлюхами и врал своему дяде обо всем. Старший Рега знал все это, потому что его сын вел примерно такой же образ жизни, но сейчас встал на правильный путь. В конце его речи прозвучало самое серьезное обвинение: Доминик еще и продавал героин.

На шкале грехов Пола продажа героина по-прежнему занимала высшую позицию, в основном потому, что этот наркотик ассоциировался в первую очередь с суровыми сроками тюремного заключения, перед лицом которых обвиненные в торговле им могли сделаться информаторами. Кроме того, Пол видел, какое действие героин оказывает на тех, кто его употребляет, и на их социальные связи. Кокаин в то время еще не рассматривался как подобная угроза. Поэтому все подозрения касательно Роя – а значит, и Нино – в торговле кокаином не шли ни в какое сравнение с тем, что молодого человека, которому Нино доверял, обвиняли в продаже героина.

– Не беспокойся, Поли за тебя заступился, он не поверил тому хмырю, – кратко сформулировал дядя суть встречи по дороге домой. – Он думает, что ты употребляешь, но не так, чтобы уж совсем. Хорошо, что Поли так любит тебя, иначе ты давно валялся бы где-нибудь на улице.

– А ты веришь Мэтти? Рега поэтому и несут все это дерьмо, что сами начали!

– Насчет денег не верю. Но бабы, героин… Ты ведь провел некоторое время в Южном Бронксе, так?

– Героин я никогда не продавал. Это подстава. Они скажут что угодно, лишь бы сохранить ресторан за собой.

Нино, несомненно, с удовольствием наблюдал, как Доминик изворачивается, словно угорь на сковородке; дядюшка полагал, что хорошенько припугнуть племянничка никогда не помешает, но не мог предположить, насколько зловеще прозвучит его следующая фраза для Доминика, который, услышав ее, ударился в настоящую панику:

– Тебе повезло, что ты мой племянник. Это все, что я могу сказать.

Конфликт исчерпал себя безо всякого видимого решения. Пол и босс Дженовезе договорились провести независимые расследования, а пока суть да дело, обе стороны, непосредственно вовлеченные в конфликт, устроят отдельное заседание через неделю. Обвиняемый и обвинитель должны были встретиться лицом к лицу – в присутствии Нино, Роя и отца Реги.

– Мы придержим «мерседес» Мэтти, пока все не кончится, – добавил Нино.

Через несколько дней Нино сказал Доминику, что он услышал от Роя несколько «интересных историй».

– Рой любит болтать, – ответил Доминик. – Он еще не проболтался о том, что выделывал с барменшами из «Джемини»?

Нино по-прежнему не осознавал, насколько подогревают паранойю Доминика его туманные и мрачноватые замечания.

– За барменш не скажу. Скажи лучше ты мне, что это за место такое – «Спартакус»? Не знаю, Дом, не знаю, как все обернется, но на этот раз ты обосрался.

«Меня подставили», – стал все чаще говорить себе Доминик, выполняя поручения Нино на «мерседесе» Реги или обозревая местность в поисках признаков жизни или того, что ей угрожает, под влиянием больших доз кокаина и алкоголя.

Примерно в то же время в клубе «Ветераны и друзья» Нино отпустил шутку, которая разорвалась минометным снарядом в перегревшемся сознании его племянника. Едва Доминик вошел в клуб, один из любителей сигар заметил Нино, что удивлен тем, что Доминик появляется третий день подряд, но здорово, что он вернулся в родные края.

– Да, – сказал Нино. – Лэсси вернулась домой[119]. Почему бы ее не приголубить?

После этой фразы Доминик сказал себе, что все эти годы он был не более чем дворняжкой, помесью Сантамария-Гаджи-Монтильо, приносившей Нино шлепанцы.

15 декабря, за день до второго заседания, Доминик сказал Баззи:

– Чувствую, что с этой жизнью покончено. Не могу больше так. Копаюсь в мусоре, как собака на помойке. Если оставить все как есть, я либо взбешусь, либо меня шлепнут, либо сторчусь вконец.

– Не бери в голову, – был ответ.

На следующий день, взбодрившись коксом, он пришел к убеждению, что если и поедет куда-либо в одной тачке с Нино и Роем, то только на свалку Фаунтин-авеню. Он позвонил Нино и сказал, что вначале ему нужно сделать