Машина смерти - Джин Мастейн

Когда присяжные начали обсуждение, председатель присяжных Филип фон Эш также ожидал, что вердикт «виновен» окажется быстрым и безоговорочным, поскольку улики были «очень весомыми». Другого мнения придерживалась только Джуди Мэй. На первом голосовании она заявила: «Я не верю ничему из того, о чем говорит Патрик Пенни».

Через два дня фон Эш и другие присяжные убедительно попросили ее сформулировать свое мнение. «У меня сложилось такое ощущение», – просто объяснила она.

Присяжные чувствовали себя обязанными именно вынести вердикт, а не признать тот факт, что прийти к единому мнению не представляется возможным, ибо это повлекло бы за собой новое рассмотрение дела. Когда единственный проголосовавший против признал наконец, что все же существуют некоторые доказательства того, что Нино напал на полицейского, они решили прийти к компромиссу, сняв с Нино и Пьяченте обвинение в убийстве, но осудив Нино за нападение на полицейского, а Пьяченте – за более мелкое правонарущение, угрозу по неосторожности. Джуди Мэй, сама будучи помощником юриста, понимала, что более мягкий вердикт лучше, чем отсутствие единого мнения у присяжных, поскольку при повторном рассмотрении дела обвиняемым предстояло вновь столкнуться с обвинением в убийстве.

Компромисс явился «пародией на правосудие», как выразился фон Эш после того, как некоторые присяжные согласились обсудить дело с юристами обеих сторон.

– Похоже, это единственное, что мы могли сделать: она ни в какую не хотела соглашаться на обвинение в убийстве.

Благодаря своему человеку в составе присяжных и тому, что они не пошли на новое рассмотрение дела, Нино светило не пожизненное заключение, а срок от пяти до пятнадцати лет. Судья Лентол отказал в освобождении под залог до рассмотрения апелляции, но другой судья отменил его решение, и Нино отправился домой в относительно веселом настроении дожидаться формального вынесения приговора.

Месяц спустя на оглашении приговора адвокат Нино Джеймс Ля Росса ходатайствовал о смягчении приговора на том основании, что его пятидесятипятилетний клиент жил «образцовой жизнью» и…

– …во всех смыслах, это его первое настоящее столкновение с законом, когда его признали виновным. Все эти годы он работал. Он постоянно работал; он постоянно зарабатывал деньги; он постоянно вносил свой вклад в развитие общества.

При этих словах каждый полицейский в зале суда испытал рвотный рефлекс.

Приговор судьи Лентола подразумевал от пяти до пятнадцати лет заключения. Но апелляционный суд уже отменил его решение, когда он пытался отправить Нино за решетку после вынесения приговора, поэтому Лентол позволил дядюшке оставаться на свободе в ожидании обязательной апелляции по поводу осуждения за нападение.

Нино, разумеется, уже принял решение наказать Патрика Пенни, того самого свидетеля, показания которого (в соответствии с тем, что сказали представителям обеих сторон все присяжные, кроме Джуди Мэй) составили основу дела. Единственной причиной, по которой Пенни был еще жив, являлось то, что Нино не осмеливался начать действовать, пока не был вынесен приговор, на случай, если мольбы Ля Россы о снисхождении смогут оказать воздействие на судью.

Теперь же горизонт был чист. Смерть Пенни не могла повлиять на апелляцию, которую готовили адвокаты Нино. Они собирались обжаловать срок заключения, а не приговор, который с юридической точки зрения почти всегда является неопровержимым.

Однако как бы Нино ни горел желанием, он не мог выполнить грязную работу сам. Только что осужденному, ему нельзя было подвергать себя риску нового серьезного ареста; в случае еще одной неудачи он уже никогда не выйдет из тюрьмы. Отмщение должно было свершиться опосредованно и, разумеется, через Роя.

Рой был готов услужить, и не только потому, что Нино возложил на него полную ответственность за это задание. Роя тоже глодала изнутри затаенная злоба, какими бы извращенными и корыстными ни были ее основания. В том, что впервые за всю его неугомонную криминальную карьеру один из его сообщников, вышедших с ним на дело, был пойман и осужден, был виновен именно Пенни. И вдвойне плохо было то, что из-за этого невероятного события, этой трещинки в непробиваемой броне Роя, под удар попал его босс, Нино. Кроме того, ему не давали покоя обвинения Доминика, куда бы ни подевался этот мудила, в том, что он оставил Нино в беде.

Еще до вынесения приговора Нино Рой сказал Вито: «Знаешь что? Этот мелкий засранец Пенни за все заплатит, как только мы найдем, где он прячется и с кем якшается».

Из материалов судебного заселания Рою было известно, что Пенни был взломщиком с судимостью – адвокаты Нино бросили этот упрек ему в лицо, пытаясь дискредитировать его показания. Это означало, что в полиции должны были храниться снимки Пенни в профиль и анфас, как обычно снимают арестованных. Рой хотел раздобыть эти снимки и раздать своим подельникам, чтобы те начали поиски.

Обычно Рой поручал такие нехитрые задания детективу Питеру Калабро из отдела автопреступлений, но вскоре после осуждения Нино Калабро был убит неожиданно и жестоко – и в кои-то веки это не стало делом рук банды Роя.

После выполнения служебных дел в Куинсе Калабро ехал домой в Нью-Джерси и был застрелен неизвестными из проезжавшей мимо машины. Кенни Маккейб и другие детективы, расследовавшие это убийство, так и не смогли найти достаточно улик для предъявления обвинения, но пришли к убеждению, что тридцатишестилетний Калабро был убит родственниками его жены, утонувшей в 1977 году при подозрительных обстоятельствах.

Калабро проживал с юной дочерью и коллегой из отдела автопреступлений Джоном Доэрти, который раньше жил во Флэтлендсе и приходился Рою другом детства. Он и познакомил Калабро и Роя. Жена Доэрти в 1978 году утонула дома в ванне после того, как у нее – согласно отчету судмедэксперта – случился сердечный приступ.

Когда же убили напарника Доэрти, он поведал газетчикам, что «раздавлен горем», и добавил: «Смерть пришла в мою семью».

Оставив Доэрти в покое, Рой переключился на другого полицейского, с которым свел знакомство в последние три года, – еще одного следователя по имени Томас Собота, работавшего в полиции десять лет, жившего в Канарси и пившего горькую в «Джемини» с 1977 года. Также Собота любил с азартом поиграть и задолжал букмекеру из бара Джозефу Гульельмо около тысячи долларов. Подобно другим полицейским и пожарным, которые пили и играли в баре «Джемини Лаундж» на протяжении всей его истории, Томас и понятия не имел, что́ происходило в квартире, расположенной на его задворках.

Для Соботы Рой приготовил следующую версию: снимок Пенни якобы понадобился ему для друга, который хочет разыскать того и передать ему важное сообщение. Собота не был экспертом по части