Опасная граница - Томас Дж. Барфилд

Лишь династии маньчжурского происхождения, рождавшиеся из хаоса вслед за падением централизованной власти в Китае и степи, были заинтересованы в захвате сельскохозяйственных районов и управлении ими. Именно маньчжурские династии также традиционно сопротивлялись возвышению и экспансии степных империй. Таким образом, случай с монголами является аномальным в двух отношениях. Монголы добились могущества, выступили против крепко стоящей на ногах иноземной династии и завоевали в итоге Северный Китай, основав собственную династию. Это отличие монголов от всех других степных кочевников было не случайным. По-видимому, первоначально они использовали стратегию внешней границы для того, чтобы эксплуатировать Китай на расстоянии. Но стратегия потерпела крах, потому что чжурчжэньская династия Цзинь отказалась следовать традиционной китайской политике умиротворения. Вместо этого чжурчжэни начали военные действия и воевали с монголами до тех пор, пока Цзинь не была уничтожена. Огромное число жертв резни, устроенной монголами в Северном Китае, первоначальное нежелание монголов брать на себя функции управления оседлым населением и их частые отходы из захваченных городов и регионов — все это указывает на традиционный для кочевников характер ведения войны. Захват Китая не был основной целью монголов; по злой иронии судьбы он явился следствием полного уничтожения Цзинь, которую они планировали эксплуатировать для собственного обогащения.

Стратегия внешней границы была разработана для того, чтобы компенсировать основные слабости кочевого государства — неустойчивость и невозможность поддержания государственной структуры при опоре только на ресурсы экстенсивной и сравнительно слабо дифференцированной скотоводческой экономики. Китай же являлся традиционным источником необходимой сельскохозяйственной продукции и ремесленных товаров. Стратегия внешней границы, применявшаяся в классическом виде сюнну, тюрками и уйгурами в ходе контактов с империями Хань и Тан, была нацелена на получение торговых привилегий и субсидий от национальных китайских династий, которые, с одной стороны, не желали оказывать помощь кочевым империям, но, с другой стороны, опасались разорения пограничных районов и связанного с этим увеличения расходов на оборону, представлявшего угрозу внутренней стабильности. Кочевники не были заинтересованы в захвате Китая и нарушали различные мирные договоры с целью увеличения даннических выплат, а не окончательного разрыва отношений.

Иноземные династии в Китае использовали другую политику. В первый период своего существования они пытались предотвратить объединение степи. Военные кампании против монголов, а затем и татар были попытками чжурчжэней предотвратить появление в степи доминирующего племени. Позднее Цзинь поддержала найманов, когда те попытались уничтожить Чингис-хана, но, будучи втянутой в войну с Сун на южной границе, не вмешивалась в этот конфликт напрямую. Если тому или иному племени все же удавалось захватить власть в степи и организовать нападение на Китай, оно сталкивалось с перспективой изнурительных боев с пограничными гарнизонами и конницей, по своим качествам не уступавшей коннице кочевников. Жуаньжуани, например, так и не смогли использовать политику вымогательства в отношении Тоба Вэй вплоть до самого конца существования династии, когда восстали пограничные гарнизоны.

Монголы столкнулись с той же проблемой. Чжурчжэни во много раз превосходили их по численности и обладали системой соединенных друг с другом пограничных оборонительных сооружений. Хотя чжурчжэньский двор был в значительной степени китаизирован, его войска все еще оставались эффективными, агрессивными и способными оказать серьезное сопротивление. В отличие от империи Сун, которая на протяжении длительного времени выплачивала тяжелую дань киданям и чжурчжэням, Цзинь использовала выплаты только для того, чтобы выиграть время, необходимое для развертывания новых армий. Таким образом, когда монголы применили стратегию внешней границы, они не добились заключения выгодного мирного договора, а втянулись в изнурительную войну, разорившую Северный Китай. Окончательная победа монголов над династией Цзинь явилась результатом отчаянной схватки. Никогда еще степь не сражалась столь яростно против могущественной китайской династии, способной постоять за себя.

Завоевание монголами Китая, большей части Юго-Западной Азии и Восточной Европы привело к созданию новой империи, не имевшей в мире аналогов по своей силе и протяженности. С одной стороны, она объединила восточную и западную части Евразии в рамках единой политической системы, способствуя беспрепятственному перемещению народов, товаров и идей. С другой стороны, ее создание стало результатом завоеваний, сопровождавшихся беспрецедентными по масштабам убийствами и разрушениями. Захваченные земли часто превращались в пустыню, а народами, которые вошли в состав империи, монголы управляли гораздо менее искусно, чем прежние правители. Военная стратегия, государственная политика и ценностные ориентиры монголов постоянно озадачивали как древних, так и современных историков.

Ситуация, однако, прояснится, если мы внимательнее взглянем на действия Чингис-хана и увидим в них попытку применения традиционной племенной стратегии террора и вымогательства в тех частях мира, где она была непродуктивна, или против тех китайских династий, которые отказывались от выплаты дани. Хотя преемники Чингис-хана и претендовали на всемирное владычество, взгляд на вещи самого Чингис-хана был более узким и сосредоточенным на вопросах степной политики. Завоевание больших культурных областей с оседлым населением, по-видимому, происходило скорее стихийно, нежели по плану, и так было до тех пор, пока к власти не пришли внуки Чингис-хана.

Во времена объединения монголов Чингис-хан не терпел соперников в степи, но предпочитал заниматься вымогательством у своих оседлых соседей, а не завоевывать их. Он приветствовал создание союзов с оседлыми государствами. Когда глава уйгуров Барчук (идикут) отложился от каракитаев и заключил союз с монголами, Чингис принял его как своего «пятого сына» и обещал в жены дочь[247]. Во время правления Чингис-хана уйгурские оазисы оставались автономными, а позднее превратились в первое вассальное государство в составе империи. С этого момента монголы всегда старались опираться на местных правителей, которые становились вассалами в обмен на предоставление им автономии[248].

Аналогичные цели преследовали и атаки на тангутское государство в 1207 и 1209 гг. Чингисхан организовал свой первый поход против тангутов сразу после хурилтая, на котором он был провозглашен правителем Монголии, поскольку для поддержания жизнеспособности новой степной империи ей требовались материальные средства. Целью первого нападения был сравнительно небольшой грабеж. Вторая экспедиция была гораздо более масштабной и закончилась осадой тангутской столицы. Хотя монголы и испытывали трудности при захвате фортификационных сооружений, правитель тангутов оказался в тяжелом положении. Он был вынужден заключить мирный договор, согласно которому тангуты обязались отправлять войска в армию Чингис-хана, а также снабжать монголов верблюдами, шерстяными тканями и охотничьими соколами, которыми славилась их страна. Тангутский государь также отдал свою дочь замуж за Чингис-хана. Судя по содержанию мирного договора, монголы вовсе не намеревались завоевывать Тангут, а были вполне удовлетворены соглашением, гарантировавшим им денежные выплаты и оказание военной помощи. Ни уйгурского, ни тангутского правителей они не вынуждали отказываться от суверенитета.

Военная кампания против чжурчжэней началась в